Долина павших - [39]

Костильярес — фаворит сероглазой герцогини, герцогини Осуны. Этот севилец придумал волапье — удар на бегу — и веронику[55]. Молодцеватый тореро пользуется бешеным успехом у дам, они спят и видят заполучить такие же бандерильи по-севильски, как у дона Рамона де ла Крус. Тщетно Ховельянос пытается запретить национальную забаву, «это варварское развлечение». В 1805 году Годой решает, что в результате серьезных раздумий в Совете Кастилии навсегда покончено с «боем быков до смертельного исхода и корридами с участием молодых бычков». По окончании войны Фернандо VII, возвратившись в Испанию, снова разрешает бой быков. «Его даровали взамен свобод и прав, которые героический народ Испании добывал собственной кровью», — пишет Годой, вспоминая об этом. «Хлеба не дали никому, зато дали быков. Несчастная чернь считала, что ей хорошо заплатили». Почти за полвека до того Томас Ириарте, придворный поэт герцогини Осуны, с досадой сетует: «Мы живем среди костильяристов и ромеристов. Едва проснувшись и до ночи, пока не ляжешь спать, только и разговоров что о Костильяресе и Ромеро». Мария Тереса дарит своей милостью обоих братьев Ромеро — Педро и Хосе. И Гойя пишет портреты обоих перед тем, как сменить их в ее постели. Педро Ромеро, основатель рондаской[56] школы, убил более пяти тысяч быков, и ни один из них не поднял его на рога. С портрета, несомненно являющегося одной из лучших работ Гойи, на нас смотрит человек с седеющими висками, с выразительными чертами лица и тем врожденным благородством, какое иногда встречается у людей низкого происхождения. Глаза его светятся умной и безграничной печалью: это печаль математика, задумавшего извлечь квадратный корень из тьмы, или хирурга, решившегося отыскать душу.

Мария Тереса, женщина, родившаяся в самом сердце мадридской жизни, не останавливается на соперничестве с герцогиней Осуной. Обстоятельства складываются так, что ей приходится мериться силами с самой королевой, которая всегда будет ей платить дикой злобой. Когда Мария Луиса была еще принцессой Астурийской, они делили с ней одного и того же любовника: красивого, но глупого военного, Хуана Пиньятелли, сына графа Фуэнтеса, отчима герцогини Альбы. Хвастливый и бестактный, Пиньятелли выменивает у Марии Тересы, своей сводной сестры, перстень на золотую шкатулку, украшенную бриллиантами, которую ему подарила Мария Луиса. Потом этот хлыщ показывает перстень Марии Луисе, та приходит в страшную ярость и отнимает у него перстень. Вскоре, во время приема во дворце, Мария Луиса протягивает герцогине для поцелуя руку, украшенную этим перстнем. Тогда Мария Тереса отдает золотую шкатулку своему парикмахеру-французу, который обслуживает и принцессу, чтобы в этой шкатулке он понес во дворец свои парикмахерские принадлежности, когда пойдет причесывать Марию Луису.

Карлос III умирает, промучившись много дней, и случалось, что целыми часами рядом с ним не оказывалось никого, кто бы подал ему чашку горячего бульона, ни одной живой души из всего многолюдного двора, где все помыслы и силы уходят на придворные церемонии, как впоследствии станут уходить на дворцовые интриги. По истечении нескольких месяцев строгого траура новая королева заказывает у парижских модисток платья самых последних фасонов. Мария Тереса их копирует, а потом прогуливает в открытой карете по аллеям дворца Прадо своих прислужниц, одетых в точно такие же платья, головные уборы и перчатки. Вскоре пожар неожиданно охватывает дворец, который герцоги Альба воздвигли на улице Алькала. Когда с Марией Тересой на бале заговаривают об этом, она смеется в ответ: «В следующий раз я сама подожгу свой Дом. Не хочу уступать другим удовольствия разорять мой дом, как им вздумается».

Полтора века спустя медики будут утверждать, что Мария Тереса была бесплодной и к тому же фригидной. Судя по груди, слишком высокой и полной для ее фигуры, заключают они, у герцогини Альбы были эндокринные нарушения. Она отдается мужчинам так, словно слепо ищет в них себя. Антонина Вальентен утверждает, что сластолюбие в Марии Тересе неотделимо от чувства жалости. Томительная тяга к справедливости перемешана в ней с требованиями плоти и состраданием. Она покровительствует беззащитным животным, старикам, паралитикам, юродивым, нищим и неприкаянным. Все же остальные для Марии Тересы — от королей до ее слуг, включая ее самое, — подлое отродье, мразь. В Санлукаре она усаживает за один стол с Гойей, своим глухим возлюбленным, угрюмым и преждевременно состарившимся, местного могильщика и деревенского дурачка. У себя в доме она принимает монаха брата Басилио, дряхлого хромого заику, чья наивность, ко всеобщей радости гостей, служит неиссякаемым источником для шуток со стороны лакеев и прислужниц. Мария Тереса сердится: «Этот сброд заставляет меня поверить в то, что мы с братом Басилио единственные достойные тут люди». О своих челядинцах она говорит герцогу, напуганному ее яростью: «Эта банда, пожалуй, убедит меня, что даже мы лучше, чем они!» В 1795 году Гойя пишет ее портрет в полный рост. Герцогиня стоит на песке, может быть на песчаном берегу, и пальцем указывает на почтительную надпись, сделанную художником палкою прямо на песке: «Герцогине Альбе — Фр. Гойя». Далее разборчиво следуют цифры, обозначающие год написания картины. На портрете Мария Тереса вся в белом, с красными бантами на груди и в волосах. Такие же красные и две нити бус, и широкий пояс вокруг талии. Если прежде она наряжала своих прислужниц в платья, какие были на королеве, то теперь она сама одевается под свою собачку. На лапке у собачки, стоящей подле герцогини, рядом с выведенным на песке именем художника, шелковый бант того же цвета, что банты на ее хозяйке. В 1797 году, уже после смерти герцога, Гойя снова рисует ее в Санлукаре. Теперь они любовники, и все в картине кричит об их любви. На правой руке герцогини кольцо и перстень, на кольце можно различить надпись «Гойя», на перстне — «Альба». И чтобы никому не ошибиться, еще одна надпись большими буквами, обращенными к Марии Тересе, сделана прямо на земле так, что касается серебряных туфелек герцогини: «Только Гойя». Словно время никогда не коснется любовников, дата выписана маленькими буквами в углу холста, как бы только для тех, кто будет смотреть на картину. И на этом холсте герцогиня снова пальцем укажет на имя мужчины, которого считает своим повелителем. «Только Гойя». Как будто сама Мария Тереса начертала на песке эти заверения, чтобы глухой не мог усомниться. Из своей поездки в Санлукар Гойя привез и несколько набросков. На рисунке углем его возлюбленная перед зеркалом растрепывает прическу в приступе детского гнева, а сам он, ее возлюбленный, следит за ней зорким взглядом. «Она рвет на себе волосы и топает ногами, потому что священник Пикуррис сказал, что она бледна». На другом одетая герцогиня Альба отдыхает в полуденный час, лежа на спине, а служанка достает из-под кровати ночной горшок. И наконец, с раскинутыми руками она стоит спиной к боевому быку, беззаботно дразня его. Бык уставился на нее неподвижным печальным взглядом, словно не веря, что она — настоящая.