Долгое дело - [4]

Она помолчала и приглушённо добавила:

— Каждая семья имеет свой положительный знак. Кто его знает, тот будет жить в мире. Я скажу ваш: чай должен заваривать мужчина. Вы меня поняли, молодой человек?

Он кивнул.

— Тогда всё, — устало произнесла Аделаида Сергеевна и бросила в пространство: — Рой, проводи их!

Они торопливо встали и сразу пошли, стремясь исчезнуть до появления овчарки. Но Рой уже стоял в зелёной передней. Они медленно обошли его и выскочили на лестницу — дверь распахнулась почти сама. И тут же звонко закрылась, словно Рой захлопнул её лапой, да они в этом и не сомневались…

На улице она разжала кулак — там сплющилась тёплая шоколадная конфета.

— Я не видел её лица, — сказал он.

Заявление.

Прокурору Зареченского района. От гражданина Смирнова А.Н. В апреле месяце я со своей невестой Валентиной Турковой узнал адрес гражданки Калязиной Аделаиды Сергеевны, которая якобы гадает и может делать то, от чего волосы встают дыбом. Любовь любовью, а ошибиться в браке кому охота. Поэтому пошли. Калязина предсказала нам долгую совместную жизнь, взяв за это пятьдесят рублей. Хотя мы с гражданкой Турковой вступили в законный брак, однако сделали это не по предсказанию, а по любви. Поступок Калязиной считаю сплошным жульничеством и прошу взыскать с Калязиной в мою пользу пятьдесят рублей.

Из дневника следователя.

Мой день. Утром допрашивал свидетеля о кладовщице, у которой большая недостача. Попросил охарактеризовать её. Свидетель думал-думал и наконец произнёс: «У неё ум с телом не в согласии». После длительного разговора выяснилось, что у кладовщицы хорошая фигура, но легкомысленный ум, что привело её к аморальному поведению. А ведь неплохо: ум с телом не в согласии. У красивого человека должен быть и красивый ум.

Потом допрашивал лаборантку из поликлиники о хулиганских действиях гражданина Конопелько, показания которой состояли из одной фразы: «Я ничего не видела, потому что с крови ушла на мочу». Видимо, чем ниже культурный уровень, тем труднее допрашивать этого человека. Впрочем, тем труднее распознать ложь, чем выше культурный уровень.

Затем было совещание у прокурора района («у преступности надо выбивать почву, чтобы и корней не оставалось»), а после составлял обвинительное заключение до шести часов. И всё. И только-то? А дня нет.

Казалось, что в передней стоит медведь, шкура которого вместо шерсти проросла изумрудно-блестящим мхом. Свет из иллюминатора падал на его спину, особенно зеленя плечи и громадную, рахитично разбухшую голову.

— Раздевайтесь, — предложила ему хозяйка.

Медведь схватился лапами за голову и снял её, как водолазный шлем, только что не отвинтил. Потом снял и шкуру. Хозяйка взяла одежду и небрежно повесила.

— Проходите.

Женщина — из мехов вылущилась молодая женщина — подняла с пола белевшую сумку и пошла в дверь, указанную хозяйкой.

В длинной комнате тлел красный полумрак. Его распылял торшер, который приземисто раскинул мухоморный абажур. За ним полыхали блестящие огненные портьеры, завесившие огромное окно. Такими же портьерами была зашторена левая стена. По правой вытянулись застеклённые полки, уставленные книжными томами. Под ногами пунцовел ковёр.

— Садитесь, — сказала хозяйка, кивнув на алое лохматое кресло, и села в такое же, только стоявшее подальше, за световым кругом.

Гостья опустилась в мягкий ворс. Сумка встала рядом, крепко прильнув к ногам.

— Чем могу помочь?

От этого вопроса женщина ринулась к сумке, щёлкнула замком и вытащила большую коробку конфет, тоже красную, словно подобранную к этому интерьеру. Гостья держала её, не зная, куда положить, — в комнате не было стола.

— Рой, возьми, пожалуйста.

Женщина обернулась…

— Аах! — воскликнула она, отпрянув от клыкастой пасти.

— Не бойтесь, он умный.

Рой настырно потянулся к руке, осторожно прищемил коробку зубами и понёс её из комнаты.

— Как звать-то вас, милочка?

Гостья вздохнула, сгоняя испуг:

— Юлия. Мне дала ваш адрес дворничиха…

— Что вы хотите, милочка? — перебила хозяйка.

Юлия опять вздохнула — теперь она подбирала слова, чтобы выразить просьбу.

— Аделаида Сергеевна, у меня большая кооперативная квартира, есть своя машина, Георгий хорошо получает. У нас всё есть. Вот и пришла посоветоваться…

Она умолкла, вновь подыскивая слова.

— О чём, милочка? — не выдержала хозяйка, так и не признав её имени.

— Сама не знаю о чём.

— Ну, милочка, мои сеансы должны быть целенаправленны.

— Я объясню, — заторопилась Юлия. — Живём хорошо, а Георгий сидит как в воду опущенный. Всё есть, и в то же время чего-то не хватает. Купили стереофонический магнитофон за семьсот рублей, и стоит зря. Какая-то промеж нас скука. Вчера спать легли в восемь часов. Я уж боюсь, как бы он с этой скуки не пошёл искать приключений.

— Понятно, — сказала Аделаида Сергеевна, — вы, милочка, утратили доминанту.

— Что утратила?

— Женскую доминанту. Явление может прогрессировать, и тогда неминуемы эти… как вы их называете… приключения. Если желаете, я вам помогу.

— Конечно, желаю, — обрадовалась гостья.

— Сто рублей.

Юлия мгновенно склонилась к сумке, вытащила две пятидесятирублёвые бумажки и замерла, вспомнив про собаку.