Доктор Гарин - [8]

Все заулыбались. Сестра тем временем делала укол.

— Доктор, вы же знаете его анамнез. — Пак смотрела на рычащий рот пациента. — «Преступно-недоступные коленки высокомерной учительницы геометрии».

— Да-да, — вздохнул Гарин. — Геометрия — великая наука!

— Слишком прилежный ученик…

— Женские коленки способны свести с ума не только мужчин… — задумчиво произнесла Маша.

– «Я готов выпить влагу из вашей коленной чашки», — процитировал Штерн.

— Пойдёмте дальше, господа! — скомандовал Гарин. — Перенесите пациента на кровать. Марина, присмотрите за ним.

— Хорошо, доктор, — кивнула медсестра.

Пациент палаты № 7 сидел на тренажёре и качал ягодицы.

— Доброе утро, Владимир! — поприветствовал его Гарин.

— Это не я, — пробормотал тот, качаясь.

— Как почивать изволили?

— Это не я.

— Жалобы?

— Это не я.

— Неудобства?

— Это не я.

— Пожелания?

— Это не я.

Привыкший к его обычным ответам Гарин прошёлся по гостиной палаты. Всё было чисто прибрано, всё стояло на своих местах. Гарин глянул на видеомузыкальный центр.

— Вы слушали сегодня ночью музыку?

— Это не я, — качался пациент.

Пак взяла пульт, нажала несколько кнопок. Возникла голограмма: одетый по моде пятидесятых Джонни Уранофф запел свой знаменитый хит «Без тебя мне не жить!».

— Вы слушали это ночью в 03: 16.

— Это не я.

Пак нашла ещё несколько песен Джонни: «Не целуй меня», «Старый друг», «Выпьем водки, кореша!».

— И это вы тоже слушали ночью.

— Это не я.

— Дорогой Владимир. — Гарин качнулся на титановых ногах. — Наши пациенты, некоторые из которых являются и вашими друзьями, жалуются на громкую музыку ночью.

— Это не я.

— Мы просим вас слушать музыку днём и желательно не после ланча, когда все отдыхают.

— Это не я. — Владимир спрыгнул с тренажёра, обтёрся полотенцем и подставил Гарину ягодицы.

Платон Ильич пустил в них по синей молнии.

Пациент принял их беззвучно.

— А я ещё раз настоятельно попросил бы вас не кидаться камнями в моего кота, — вытянул губу Штерн.

— Это не я, — шмыгнул носом Владимир и с полотенцем в руке потрусил на ягодицах в ванную.

— Стабилен! — бросил Гарин Маше, направляясь к выходу.

— Ждём вас на завтрак! — крикнула Пак.

— Это не я! — долетело из ванной, и зашипел душ.

— Он продолжает швыряться камнями в Эхнатона? — спросил Гарин Штерна, выйдя в коридор.

— Продолжает, — кивнул тот. — Слава богу, пока без последствий.

— Мда… — Гарин стукнул себя по бедру, направляясь к восьмой палате.

— Детские травмы, — поправила очки Пак.

— Скорее подростковые, — уточнил Штерн.

— Не согласна.

— И я не согласен.

— Джонни Уранофф, — задумчиво произнёс Гарин. — Мой дед обожал его. Прорывался на концерты, собирал пластинки…

— Моя бабушка — тоже, — усмехнулся Штерн. — «Не целуй меня ночью белою, а целуй меня ночкой тёмною»!

– «Ты плохого мне много сделала, пила кровь, тобой заражённую…» — продолжила Маша.

— А вы откуда это знаете? — удивлённо остановился Гарин.

— Я не чужда новорусской поп-культуре. Люблю послушать ретро пятидесятых.

— Я его совсем не знаю, — улыбнулась Пак.

— И не надо, — двинулся дальше Гарин. — Это для масс…

— Он рок-н-роллы хорошо пел, — возразил Штерн. — Уж не хуже Элвиса.

— Разве что не хуже…

Последний пациент сидел в палате возле дивана на татами, прикрыв глаза. Это происходило каждое утро и именно во время обхода, так что все вошедшие привыкли. Да и он привык, что все привыкли.

— Охайе годзаймас, Синдзо-сан! — произнёс Гарин.

— Доброе утро, господин доктор! — ответно приветствовал его пациент по-русски, не открывая глаз.

— Вы опять плохо спали? Вас снова что-то стало тревожить? — Гарин перешёл на английский.

— Да, я плохо спал. И меня снова кое-что стало тревожить. Но я хотел бы вам рассказать об этом приватно.

— Безусловно! — Гарин стукнул себя по коленке. — После завтрака я приму вас, Маша сообщит вам.

— Благодарю вас, доктор.

— С процедурами всё в порядке? Вы довольны?

— О да. Радоновые ванны замечательны.

— А пихтовые пробовали?

— Пока нет.

— Рекомендую.

— Благодарю вас.

В коридоре Гарин отдал несколько распоряжений и отпустил коллег и персонал.

Завтрак начался, как всегда, в 9:30 и прошёл без эксцессов. После завтрака Гарин принял в своём кабинете Ангелу. На своих немолодых ягодицах она вошла в кабинет главврача, добрела до кресла, стоявшего напротив рабочего стола, за которым восседал Гарин, подпрыгнула, села.

— Итак. — Гарин, просматривающий голограмму истории её болезни, перевёл взгляд на пациентку. — Лающие люди?

— Лающие люди, — вздохнула она, полуприкрыв светло-зелёные глаза с деликатно накрашенными ресницами. — Вы уже знаете мою главную травму.

— Nonsensе! Ни один человек не в состоянии знать точно своей главной травмы, поверьте моему опыту. Люди не боги, сударыня. Безусловно, это бывает. Но не всегда. За редким исключением, главные травмы скрыты. Грозовые облака! Unterbewußtsein[11]. А чистый небосклон сознания вынужденно отождествляет их с другими, менее разрушительными травмами. Например, с перистыми облаками. Но белое — не всегда белое! А уж чёрное — и вовсе.

— Да, но я помню только то, что могу помнить, то, что я пережила, я же рассказывала вам, доктор.

— Расскажите ещё раз.

— Зачем? Вы же всё знаете.

— Чем больше вы будете рассказывать об этом, тем здоровее будете. Это аксиома.