Договориться с тенью - [56]

Сегодня они были на самом популярном блошином рынке в красивейшем Тиргантерском парке, где она планировала продать свой триптих. Они с Евой бродили там часа два, проталкиваясь сквозь тесные ряды продавцов фотоаппаратов, пластинок, довоенных открыток, редких монет, значков ГДР, статуэток и прочих безделушек. Были и картины, старых и новых, неизвестных миру художников. В стороне от этого богатства разместились развалы с одеждой — начиная со шляпок, цилиндров, фраков и бабочек прошлого века и заканчивая ручными работами современных дизайнеров, здесь можно было приобрести уникальный наряд в единственном экземпляре.

Наутро Мария встала с головной болью и, ей уже не хотелось, стыдно было идти на «блошку» продавать свои картины. Ей, заслуженному художнику Украины не место среди торговцев довоенными открытками и пластинками. Не место рядом с людьми странного вида с их раритетами. Стоять сегодня там со своими полотнами было унизительнее, чем стоять в девяностые в переходах Симферополя. Тогда она была среди равных, одинаково несчастных и голодных художников, которые «вышли на панель» потому, что страна переживала тяжелейший кризис. Сегодня стоять на «блошке» в Берлине, всё равно, что стоять с протянутой рукой, словно нищенка. Приехать к сестре и пойти на базар торговать картинами, — лишний раз подчеркнуть роль бедной родственницы она не хотела ни за какие деньги.

На завтрак Карл подал фрукты, обжаренные тосты с кусочками бекона, и яйца пашот под голландским соусом.

Допивая кофе, Мария сообщила о своём решении не продавать картины. Ева не удивилась или просто не подала виду. Она была не слишком эмоциональна, понимающе покивала и предложила купить триптих. Мария разволновалась, покраснела:

— Нет-нет, зачем ты меня обижаешь, я не могу тебе продать!

— Ты повезёшь их обратно? — удивилась Ева.

— Конечно нет. Оставлю у тебя. Если они действительно тебе понравились, забирай, если нет, то пусть полежат до лучших времён, возможно, мне удастся договориться с галереей о своей выставке и тогда они пригодятся.

— В какой галерее ты планируешь свою выставку? — спросила Ева, как будто это от Марии зависело — где захочет, там и спланирует! Она растерялась:

— Пока не знаю.

Вот это и было основным отличием в их мышлении, — поняла позже она. «Для меня нет ничего невозможного» — знала Ева. «Это для меня невозможно или это не для меня» — привыкла думать Мария.

— Давай поразмыслим вместе, какая галерея тебе лучше подходит, — предложила Ева. — У нас большой выбор. А хочешь, сегодня сходим в Мауерпарк, туда, где раньше была Берлинская стена. Теперь там тоже по выходным блошиный рынок и место встречи творческих людей. Тебе будет интересно.

Оперировали Софию под общим наркозом. Сделали надрез внизу живота, на второй минуте с начала операции, хирург вынул здорового, красивого крепкого мальчика. Обрезав пуповину, врач передал малыша неонатологу. Детский доктор осмотрел его и завернув в пелёнку, отправил санитарку за Павлом. Операция продолжалась. Неонатолог произвёл все необходимые манипуляции с новорожденным и вышел с ним в соседнюю комнату.

Женщина вошла в палату, где обхватив голову, сидел в отчаянной позе Павел:

— Ой, а что же вы тут папаша горюете? Быстренько пойдёмте со мной, сыночка встречать! — услышал он над своей головой непривычные и странные слова. Папаша? Это ему? Всё хорошо?

— Ну конечно всё хорошо, пойдёмте скорей, да расстегните свою рубашку, сейчас вы сыну свои микробы дарить будете! — толи шутила, толи всерьёз говорила женщина, Павел не пытался понять. Бегом рванулся впереди женщины, вошёл в комнату примыкающую к операционной. Увидел крохотное тельце ребёнка на столе и сердце молотом бухнуло. Подошёл ближе, всматриваясь в его личико, — первая встреча, это удивительное, трогательное и мощное ощущение! Врач бережно взял ребёнка и передал отцу. Павел прижал его к груди, вдохнул запах родного человечка и не смог сдержать слёз. Мужчины не плачут? Кто сказал? Хотят и плачут! Ему не было стыдно своих слёз. У него родился сын, Михаил. Так звали деда Павла, который вырастил его. И он сейчас видит их сверху, и радуется за них, Павел это чувствовал. Дед всегда присутствовал в важных моментах его жизни. А это был самый важный. Нет ничего важнее рождения твоего ребёнка.

— Сын! Мой Мишка! — шептал Павел, нежно прикасаясь к влажной макушке младенца губами и счастливые слёзы скатывались с его скул и капали на спинку ребёнка. — Мама у нас богиня, правда, мой богатырь? Он нежно прижимал к сердцу сына и старался навсегда запомнить этот момент, с его эмоцией, запахом, картинкой, чтобы потом возвращаться в него всю оставшуюся жизнь. «Волшебной невидимой нитью соединены те, кому предназначено встретиться. А нить эта и есть Истинная Любовь», — кто это сказал? Павел не помнил, но было ясное ощущение, что с этой душой он уже встречался много раз, такое же чувство он испытал при первом взгляде на Софию.

Теперь у него есть всё, о чём он мечтал, — любимая жена, сын, дом, — их крепость, сад, — маленький рай на троих и дело, его дело, которое ему нравится. Господи, благодарю!