Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [90]
Маловероятно, что Витольд и Мария встречались у Элеоноры на Рождество. После непродолжительного затишья ситуация в городе вновь обострилась. В декабре подпольщики устроили восемьдесят семь диверсионных актов. Немцы забаррикадировали казенные здания и выходили на улицу только с оружием или группами. К восторгу горожан, на лесах строительной площадки в центре города какие-то смельчаки повесили гигантскую куклу, изображавшую Гитлера. Эсэсовцы ответили кровавыми репрессиями. «Мы всё еще боимся немцев, — заметил один мемуарист. — Но теперь и немцы боятся нас»[779].
Витольд продолжал работу над своим отчетом. В декабре из Новы-Виснича приехал Эдек с последними новостями из лагеря. Лагерное подполье теперь возглавили австрийские и польские коммунисты. Кое-кто из друзей Витольда сохранил влияние в лагере, но численность организации заметно уменьшилась. Даже если бы Витольд заручился поддержкой варшавского подполья, он уже не был уверен, смогут ли новые лидеры поднять восстание и собираются ли делать это вообще[780].
Связи Витольда с лагерем ослабли, и его приоритеты поменялись. В начале 1944 года Витольда представили руководителю диверсионного крыла варшавского подполья Эмилю Фильдорфу. Тот готовил группу для сопротивления советским войскам на случай, если СССР решится на оккупацию страны. Польское правительство все еще надеялось, что союзники поддержат независимость Польши. В феврале 1944 года Черчилль выступил в британском парламенте и фактически согласился уступить Сталину бо́льшую часть Восточной Польши — это был вынужденный шаг, поскольку союзники тянули с открытием второго фронта во Франции. «Я испытываю глубокую симпатию к полякам, — сказал Черчилль, — к этой героической нации, дух которой не сломили столетия невзгод, но я также сочувствую русским». Он выразил уверенность, что Сталин будет уважать независимость оставшейся части Польши, а поляки и русские смогут вместе сражаться против общего врага[781].
«Позорное и безнравственное предательство», — писала главная газета варшавского подполья[782].
В марте 1944 года Фильдорф предложил Витольду вступить в антисоветскую ячейку. Вначале Витольд испытывал сомнения: он только что воссоединился с семьей, немцы были на грани поражения, и ему хотелось мира. Однако его взволновал призыв к действию. Возврата к прежней жизни быть не могло. И Витольд дал клятву: во имя Бога и Польши сражаться, если потребуется, до самой смерти[783].
Еще одна встреча с Марией произошла в маленьком городке Легионово, в двадцати пяти километрах к северу от Варшавы, где жили родственники Марии. Витольд с Марией и Элеонорой отправились на прогулку в лес. Рядом протекала Висла. Солнце светило ярко, но было еще холодно. Мария надела синее платье с бабочками, которое Витольд купил ей в Варшаве, а на Витольде была белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, и широкие шерстяные брюки. Кто-то принес фотоаппарат, и Витольд согласился, чтобы их с Марией сфотографировали.
Витольд и Мария в Легионово. Предположительно май 1944 года.
Предоставлено семьей Пилецких
Он не рассказал Марии о своей новой клятве. Приехав домой, в Острув-Мазовецку, Мария нашла их с Витольдом фотографию в кармане своего пиджака, куда Витольд на память о себе спрятал снимок, каким-то чудом успев проявить пленку[784].
Глава 20. Восстание
В июле 1944 года Витольд закончил свой десятый отчет о лагере. Пилецкий находился в полной уверенности, что большинство его товарищей погибли. В марте 1944 года немецкие войска оккупировали Венгрию, которая была союзницей Германии, но намеревалась выйти из войны. Нацисты депортировали в Аушвиц половину из восьмисот тысяч венгерских евреев. В газовых камерах ежедневно уничтожали до пяти тысяч человек. Мощностей крематориев не хватало, поэтому тела снова жгли в гигантских погребальных кострах[785].
Витольд считал, что потерпел неудачу, однако именно в тот момент союзники осознали роль лагеря. В апреле 1944 года из Аушвица бежали два словацких еврея. Скрываясь в Словакии, они подготовили отчет, в котором сообщалось о работе газовых камер в Биркенау и о предстоящем уничтожении венгерских евреев. Материал был доставлен в Швейцарию, опубликован и отправлен в Лондон и Вашингтон. Этот отчет попал в поле зрения западных лидеров, но основу для понимания масштабов трагедии заложили разведданные, которые передавал из Аушвица Витольд. Черчилль прочитал словацкий отчет 5 июля и на следующий день написал Идену: «Что можно сказать? Что можно сделать?» Черчилль призвал Королевские ВВС разбомбить лагерь. Американские военные обдумывали собственную операцию по атаке Аушвица, руководствуясь распоряжением Совета по делам беженцев, который Рузвельт с большим опозданием организовал для координации усилий по спасению жертв нацистского террора[786].
Доказательства зверств нацистов множились, и к июлю 1944 года жители западных стран Европы знали о массовых убийствах людей достаточно для того, чтобы сформировалось коллективное чувство необходимости противостоять величайшему злу. Невзирая на это, союзники отказались от бомбардировки лагеря как от слишком сложной и дорогостоящей акции. Некоторые еврейские организации выступали за идею нападения на лагерь при поддержке польского подполья — именно эту стратегию отстаивал Витольд. Однако официальные лица США посчитали, что у поляков не хватит сил для атаки. Черчилль и его соратники вернулись к своим прежним аргументам о том, что нужно сосредоточиться на победе над Германией. США и Великобритания были абсолютно убеждены, что после высадки союзников в Нормандии в июне 1944 года и наступления советских войск на Белорусском направлении летом 1944 года окончательный разгром нацистов неизбежен
