Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [89]

.

Витольд разыскивал бывших заключенных — «людей Освенцима», как он их называл. Славек, его первый сосед по койке, был освобожден из лагеря в 1941 году и жил в том же доме, что и Элеонора. Славек выполнил свое обещание и приготовил для Витольда блюдо, о котором мечтал в ту первую зиму в лагере, — картофельные оладьи со сметаной. Витольду ничего не пришлось объяснять своему товарищу: Славек теперь тоже не суетился из-за мелочей[769].

Витольд навестил и другого бывшего заключенного — Александра Палинского, Олека. Он жил в многоквартирном доме в Жолибоже с женой Олой и шестнадцатилетней дочерью. Палинские в своей двухкомнатной квартире на втором этаже готовили обеды на заказ. Ола варила бульон из костей и традиционный капустный суп, который подавала с жареной картошкой. Изредка она покупала у крестьян мясо и делала шницели.

Витольд и Олек разговаривали часами. До войны Олек был жизнерадостным человеком, руководил детским кукольным театром, создавал сложные декорации для спектаклей и сам аккомпанировал во время представления. Почти год назад его выпустили из лагеря, но к любимому делу он больше не вернулся. Семья переживала трудные времена. Олек и Витольд вспоминали лагерь, и на душе становилось легче[770].

Вместе с Олеком Витольд разыскивал семьи погибших в Аушвице друзей. Люди часто отказывались верить в то, что их близкие умерли, и мало кого утешала весть, что их родные погибли, сражаясь в подполье. Иногда Витольду приходилось оправдываться, почему он сам выжил[771].

В это же время Витольд приступил к работе над новым отчетом об Аушвице. Он описал масштабы подпольной организации и оценил ее возможности, указал количество убитых в лагере, включая последние цифры по погибшим евреям. Впервые он поделился своими мыслями и воспоминаниями о пережитом в лагере. Иногда повествование было по-военному лаконичным и сдержанным, но он вновь и вновь возвращался к описанию героических поступков отдельных людей. Витольд хотел, чтобы читатель ощутил духовную сторону жизни лагеря. Во вступлении он написал: «Возможно, некоторые семьи узнают в моей истории своих близких. В о т п о ч е м у я э т о п и ш у [дополнительные пробелы сделаны Витольдом]»[772].

* * *

В течение осени и зимы 1943 года Витольд продолжал работать на подполье. Ему выделили небольшую сумму денег для поддержки бывших заключенных и их семей. Среди тех, кому он передавал деньги, была соседка Олека Барбара Абрамова-Неверли — ее муж Игорь^{15} находился в концлагере. Барбара нуждалась в деньгах, чтобы отправлять Игорю посылки в лагерь, также она помогала нескольким еврейским семьям. Барбара сама была еврейкой, но жила под фамилией мужа-католика. Она тщательно скрывала свою тайну и даже семилетнему сыну не рассказывала о его происхождении, но все ее друзья знали, что она выросла в еврейском приюте «Дом Сирот»[773].

Барбара Абрамова-Неверли.

Предоставлено Ярославом Абрамовым-Неверли

Той осенью у Барбары возникли проблемы. Она пригласила Витольда к себе домой и, чуть не плача, рассказала, что примерно неделю назад в дверь квартиры постучали. Человек, стоявший на пороге, представился другом одного из евреев, которых Игорь спас перед своим арестом, и сообщил, что приехал собрать деньги от имени их общего знакомого. Барбара дала ему немного денег, и он ушел. Через несколько дней этот человек вернулся и сказал, что друг Игоря умер, но деньги все равно нужны. Если Барбара не раскошелится, пригрозил визитер, он донесет на нее в гестапо. Она отдала свои последние деньги, но он заявил, что этого мало, и пообещал прийти еще раз[774].

— Барбара, пожалуйста, успокойся, — сказал ей Витольд. — Мы позаботимся об этом. Деньги тебе принесут, а дальше будет видно[775].

Шантажист получил деньги, и больше Барбара его никогда не видела. Судьба вымогателя неизвестна, вероятнее всего, Витольд организовал его казнь[776].

* * *

Наступила зима, количество облав и перестрелок уменьшилось, и Витольд все чаще думал о семье. В начале декабря Мария с Анджеем и Зофией сели в автобус и поехали в Варшаву. Витольд ждал их у Элеоноры. По такому случаю она приготовила фруктовое желе в формочках. Витольд не видел детей больше трех лет. Анджею исполнилось одиннадцать, он был рослым и немного неуклюжим мальчиком. Зофия была на год младше брата — смышленая и хорошенькая девочка. Витольд обнял детей.

Анджей привез с собой игрушечный пистолет. Он показал свое оружие Витольду и побежал с сыном Элеоноры Мареком на улицу — играть «в немцев и поляков». Зофия осталась с отцом, она заметила, что отец похудел и постарел. В какой-то момент она увидела: отец задумался и теребит что-то в кармане. Она спросила, что у него в кармане, и Витольд вытащил небольшую корочку хлеба — он объяснил дочери, что хранит кусочек хлеба на всякий случай[777].

После ужина детей уложили спать на матрас на полу в кухне, а Витольд и Мария поднялись наверх. На следующее утро Витольд отправился с детьми на прогулку, чтобы научить их «парочке приемов». Он объяснил, как использовать отражение в витринах магазинов для проверки, нет ли слежки, и как притвориться, будто они завязывают шнурки, чтобы осмотреть улицу. Витольд представил все как игру (это и была игра), но дети почувствовали, насколько он был серьезен. Анджей хотел спросить отца, что тот делал все эти годы, но понял, что это неподходящая для обсуждения тема