До завтра, товарищи - [7]

— Входите.

Когда дверь закрылась, свет снова зажегся. Улыбаясь, мужчина в нанковой рубашке протянул вошедшим широкую плотную ладонь. За столом сидели еще двое.

— Как всегда, — сказал мужчина в нанковой рубашке, — товарищ Важ прибыл вовремя.

Все сели, собрание началось.

11

В ближайшей отсюда деревне каждый понедельник батраки собирались на площади. Сюда приходили хозяева и управляющие и предлагали поденную плату, как на ярмарке предлагают цену за скот.

— Наш долг — покончить с пережитками рабства! — решительно настаивал плотник Маркиш. Все согласились. Афонсу, который руководил товарищами из деревни, разъяснил, как следует поступать. С тех пор поденщики не ходили на площадь, хозяева сами искали их по домам. Жозе Сагарра выступил против такого решения:

— На площади мы все вместе и можем предлагать нашу цену. Если каждый по отдельности будет ждать дома или стучаться о дверь хозяев, то те будут диктовать свои условия. Покончить с площадью — значит снизить поденную плату, значит лишить работы самых старых и слабых.

Афонсу отстаивал свою линию. Но Жозе Сагарра, неловко размахивая руками, стоял на своем: «Нет, нет и еще раз нет, это было бы серьезной ошибкой». Районный комитет постановил пригласить Жозе Сагарру на собрание и убедить его. В назначенный день Жозе пришел с виноватым и угрюмым лицом, украдкой поглядывая на незнакомых товарищей. Каждый из них по очереди, плотник Маркиш, высокомерный Витор, затем электрик Сезариу и, наконец, Афонсу настаивали на необходимости покончить с этакой ярмаркой невольников, пережитком средневековья, унижающим достоинство трудящихся. Жозе Сагарра повторил то, что он уже говорил, и ничего не добавил; на все доводы он пожимал плечами и опускал глаза.

— Послушай, товарищ, — сказал наконец Маркиш, внимательно глядя из-под очков. — Ты умеешь читать?

Жозе кивнул:

— Немного.

— Сколько лет ты в партии?

— Около года.

— Вот видишь, — произнес плотник. — Так почему же ты не прислушаешься к мнению более опытных и ответственных товарищей с большим партийным стажем?

Ответа ждали все. Жозе Сагарра пожал плечами. Думали, что он не станет отвечать, но вдруг он поднял худое веснушчатое лицо с неожиданно синими и чистыми глазами.

— Хорошо, пусть решает Центральный Комитет.

И так как товарищи не поняли, что он этим хотел сказать, он повторил: «Пусть решает Центральный Комитет», и по тому, как он это говорил, было ясно, что он ничего не будет делать до решения центра, но если Центральный Комитет выступит против его мнения, то он подчинится.

Сегодня районный комитет собрался снова, и Маркиш с трудом верил тому, что передавал Важ. Секретариат поддержал Жозе Сагарру, а не резолюцию районного комитета. И более того, основываясь на опыте различных районов, секретариат считал, что следовало не только сохранять сбор поденщиков на площади, но и приложить усилия, чтобы превратить его в орудие борьбы сельхозрабочих. Он рекомендовал образовать на каждой площади комиссии, выбранные трудящимися, которые должны договариваться с хозяевами и управляющими об условиях труда.

В одной из статей раскритиковали районный комитет за слабую работу в деревне, за незнание насущных нужд сельскохозяйственных рабочих, за легковесность решений и бюрократизм.

— Комиссии только разбередят народ, — сказал побледневший Маркиш.

— Люди не готовы к этому, — заметил Витор, пуская дым. — Я не убежден, что такие комиссии смогут превратиться в нечто прогрессивное.

Сезариу, улыбаясь, сказал:

— Делайте как указывают товарищи. Нам еще многому нужно учиться.

Афонсу расстроился. Решение сверху было достаточно обоснованным, хотя он и сомневался в его практическом успехе. Но трудно сразу изменить мнение, которое ты так защищал. Критика в адрес районного комитета неприятно удивила его, тогда как остальные не придали ей значения. Лицо Маркиша выражало неудовольствие, и в какой-то мере Афонсу разделял его: ведь Маркиш давно а партии и много лет провел в тюрьмах. Важ продолжал: у него были указания поговорить непосредственно с Жозе Сагаррой. Услышав это, Маркиш откровенно засмеялся. Важ повернулся и пристально посмотрел на него. Маркиш перестал смеяться, но выдержал взгляд Важа. Перед тем как перейти к следующему вопросу, он добавил:

— Товарищи из Центрального Комитета очень далеки от нас и не всегда хорошо информированы.

Витор, продолжая курить и не отнимая руки от подбородка, с иронией следил за Важем. Будто ничего не услышав, тот перешел к следующему пункту. Маркиш перебил его:

— Я хочу сказать еще два слова. Если бы здесь присутствовал товарищ Рамуш, дело обстояло бы иначе.

Около десяти, когда кончилось собрание, Важ отозвал Афонсу.

— Ты поговорил с ней?

Афонсу покраснел.

— Я не смог с ней увидеться.

Важ внимательно изучал лицо товарища. Видно было, что он сомневается в правдивости слов Афонсу.

— Ты мне говорил, что она сама выразила желание работать в подполье.

— Да, — сказал Афонсу и снова покраснел. — Но у меня не было случая поговорить с ней об этом.

Важ молчал, только желваки на лице выдавали волнение.

— Хорошо, — сказал он. — В следующий раз, когда я сюда приеду, ты должен мне устроить встречу с ней. Возможно, приедет Рамуш и всем займется. — Афонсу кивнул головой. Его юное доброе лицо выражало такую мольбу, что Важ, прежде чем закончить разговор, дружески похлопал его по плечу. — Ну как, договорились?