До конца времен - [124]

– Тогда я приеду сама, – твердо сказала Лиллибет. – Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю.

– Мне очень жаль, но другого выхода действительно нет.

– Не сожалейте ни о чем, Роберт. – Ее голос звучал немного испуганно и вместе с тем уверенно. – Вы дали мне величайшую возможность в моей жизни, и будьте спокойны – я не собираюсь ее упускать.

– Я пришлю за вами машину, – предложил Роберт. Он обрадовался, что Лиллибет по-прежнему настроена решительно. – И зарезервирую для вас номер в отеле рядом с издательством. Мы, разумеется, все оплатим, так что пусть финансовый вопрос вас не волнует. Когда работа будет закончена, я сам отвезу вас назад… или можно будет снова нанять машину… – Он вдруг подумал, что для Лиллибет будет гораздо лучше, если домой ее доставит машина с наемным шофером. Тогда, быть может, Генрику не придет в голову, что эту неделю она провела в его постели.

– А в отеле не… Там мне будет спокойно? – спросила Лиллибет, в очередной раз удивив его своей почти детской наивностью и неосведомленностью в реалиях большого мира.

– Разумеется, – заверил ее Роберт. – Ведь это будет очень хороший отель. Днем вы с Мэри будете работать в издательстве, а вечером я смогу показывать вам Нью-Йорк.

Он и сам обрадовался найденному решению, к тому же его не на шутку взволновала перспектива провести с Лили несколько лишних часов. Правда, сначала ей предстояло пережить отцовскую ярость и шквал угроз, которые он, несомненно, обрушит на нее, когда узнает, что дочь все-таки едет в Нью-Йорк, но она, похоже, считала, что дело того стоит.

– Так когда вы сможете приехать? – уточнил Роберт.

– Пока не знаю. Может быть, уже на этой неделе, а может, на следующей. – Лили в этот момент тоже думала об отце – о том, что он скажет или даже сделает, когда узнает, что она не только не отказалась от публикации книги, но и отправляется в Нью-Йорк, чтобы окончательно подготовить ее к изданию. Реакция Генрика могла оказаться очень бурной, но лгать Лили все равно не собиралась. «Неправдой весь свет пройдешь, да назад не вернешься» – так учила ее мать, и она запомнила эти слова на всю жизнь.

– Постарайтесь все-таки приехать пораньше, – попросил Роберт. – Если бы вы только видели Мэри… Когда смотришь на нее, кажется, будто она может родить в любую минуту! – Он и в самом деле еще никогда не встречал женщин, чья беременность выглядела бы столь устрашающе.

– Наверное, моя мама выглядела так же, когда носила Марка и Иосию, – спокойно ответила Лили. Как и она сама, Ревекка была хрупкой, миниатюрной женщиной, но накануне рождения близнецов выглядела страшновато – до такой степени ее разнесло. – Ладно, сегодня у нас вторник… Как насчет пятницы? И еще – скажите сразу, сколько примерно дней я буду вам нужна?

«Много. Всегда», – чуть не сказал Роберт, но не осмелился. Он, разумеется, хотел просто пошутить, но в этой фразе было бы слишком мало шутки, и ему казалось, что Лили сразу все поймет, а Роберту не хотелось смешивать вопросы бизнеса с чувствами, природу которых он сам не понимал до конца и не мог бы объяснить ей. Нет, лучше подождать, когда работа над книгой останется позади, решил он. Тогда мы уже не будем настолько зависеть друг от друга и сможем хладнокровно судить о том, что каждый из нас думает и чувствует.

Тут ему пришло в голову, что судить о чувствах хладнокровно не может ни один человек. Это был такой же парадокс, как «горячий лед» или «ледяное тепло», и Роберт поспешил выбросить его из головы.

– Давайте так: рассчитывайте на неделю, а если управимся раньше, я сразу отвезу вас в Ланкастер. Впрочем, с возвращением вы можете не спешить – по-моему, вам не помешает небольшой отдых. Как вам такой план?..

Никакой план не мог бы избавить ее от отцовского гнева, который непременно обрушится на нее, как только Генрик узнает, куда и зачем она едет. Для него не имело принципиального значения, пробудет ли она в Нью-Йорке пять дней или неделю: ему достаточно было того, что дочь вообще намерена туда отправиться. Лиллибет хорошо помнила старые пословицы: «семь бед – один ответ» и «двум смертям не бывать, одной не миновать», и все же ей не хотелось перегибать палку и доводить старика до крайности. Она по-прежнему не верила, что Генрик станет добиваться ее отлучения от церкви и изгнания из общины, – для этого он ее слишком любил. И все же…

– Что ж, пусть будет так, – сказала Лиллибет.

– Тогда в пятницу утром я пришлю за вами машину, – пообещал Роберт, чувствуя изрядное облегчение от того, что вопрос наконец решился. Это, впрочем, не ослабило его беспокойства за Лили. – Думаю, сумею объяснить шоферу, как добраться до вашего поселка.

– Нет, – возразила она, – пусть лучше ждет на сыроварне мистера Латтимера. Меня отвезет туда Уилл… или я доберусь пешком. Не надо дразнить гусей… – добавила она тихо, размышляя о том, что подумает ее отец, когда увидит, как его дочь отъезжает от дома в чужом автомобиле. Слава богу, Генрик пока не знал о том, что она уже ездила в машине с Робертом, что ела с ним мороженое, что у нее есть счет в банке… Он пришел бы в ужас, но сама Лили не видела в этом ничего особенного или греховного. Напротив, она до сих пор с тихой радостью думала о том дне, когда впервые увидела Роберта. Это было одно из самых приятных и дорогих ее сердцу воспоминаний.