Дни нашей жизни - [20]

Когда мы принялись за торт, ребята начали рассказывать глупые истории. Особенно Игорь и Кирилл: почти во всех их историях фигурировали слова «писька», «вонючка» и «какашки». Лена их подхватывала и рассказывала что-нибудь такое же, а мы с Антоном молчали.

— Я отойду, — вежливо произнёс я, откладывая вилку и выбираясь из-за стола.

Я пошёл в зал, к Славе. Он что-то рисовал в тот момент.

— Пап, — сказал я. — Когда они уйдут?

Слава посмотрел на часы.

— Прошло только сорок минут, — ответил он.

— Но я уже навеселился…

Он вздохнул и вернулся в комнату вместе со мной.

Уж не знаю, наверное, в Славе дремлет прирождённый тамада. Он принял на себя весь удар детского дня рождения: валялся и ползал с нами по полу, набирал воду в воздушные шарики и кидал их с нами с балкона, играл в бутылочку на желания и кричал из окна «Ку-ка-ре-ку».

Ближе к вечеру он предложил нам выйти погулять и играл с нами в классики.

— У тебя такой классный папа, — сказал мне Игорь, глядя, как Слава прыгает по квадратам вместе с Леной. — Наш бы так никогда делать не стал…

— Ну так ведь у него же нет ноги. — заметил я.

Кирилл прыснул:

— Да мы пошутили!

Странная шутка.

Конечно, когда Слава к нам присоединился, мне уже самому не хотелось, чтобы праздник заканчивался. Лишь к девяти часам вечера мой внутренний интроверт снова дал о себе знать, и я жутко устал. Но за ребятами как раз начали приходить родители, и все дети взахлёб рассказывали про «классного папу Мики».

— Ещё раз спасибо за приглашение, — на прощание сказал мне Антон. И улыбнулся.

— Пожалуйста, — я улыбнулся в ответ.

Когда они ушли и мы принялись разбирать нашу разгромленную квартиру, Слава сказал мне:

— Ты молодец.

— Почему? — не понял я. Ведь я даже не знал, как развлекать гостей.

— Молодец, что позвал Антона. Поступил очень по-взрослому, прямо как мистер Восьмилетний.

Я загордился собой: хорошо звучит — мистер Восьмилетний!

НАСТОЯЩАЯ ССОРА

Первый класс всё-таки подошёл к концу, несмотря на свою бесконечную бесконечность. Я закончил его с одной четверкой — по математике. Слава сказал, что я молодец, а Лев, что можно было и постараться. Думаю, ему было обидно, что его мучения со мной не оценили по достоинству.

Но во втором классе случилось сразу несколько страшных вещей. Во-первых, Лена переехала в соседний город из-за работы её отца. Даже не попрощалась! Значит, больше никакого сидения вместе за партой, прогулок, походов к ней домой, больше никогда она не будет меня раздражать и бесить своей бестактностью и общительностью. Никогда-никогда.

Звучало страшно.

У меня ведь не было никакого запасного друга. С Антоном мы так и не начали общаться, а Игорь и Кирилл только иногда спрашивали, как дела у моего папы. Они бы с ним предпочли дружить. Не со мной.

В общем, я опять оставался один. И по Лене скучал. У меня был её номер телефона, но я так ей и не позвонил — не смог побороть свой страх перед телефонными звонками и общением с людьми. Когда я представлял, что трубку может взять её мама или папа, то покрывался холодным потом и прерывал звонок.

Вторая страшная вещь: Инна Константиновна ушла в декрет. Вместо неё пришла Тамара Васильевна. Когда Слава её увидел, то назвал совком. Интересно, он имел в виду совковую лопату или совок для мусора? Но ей на вид лет сто, и она совсем не кажется доброй бабулей.

Третья страшная вещь: я узнал, что такое декрет. Оказалось, что человек растёт в животе у другого человека, а потом вылезает. Конечно, такое без специального отпуска не перенесёшь, поэтому с уходом Инны Константиновны пришлось смириться.

Тамара Васильевна мне сразу не понравилась. Она обвиняла меня в том, что я не сам пишу сочинения, а мне «кто-то помогает». Чем больше я старался продемонстрировать ей, что на самом деле умею классно писать, тем чаще и сильнее она обвиняла меня, занижая оценки за содержание сочинений.

Я жаловался родителям, но Слава сказал, чтобы я привыкал. Он сказал:

— Таков путь талантливого человека. Бездари всегда будут пытаться обесценить твою работу.

Тамара Васильевна стала первым бездарем на моём пути. В чем-то ей даже удалось меня победить. Во втором классе я перестал писать хорошие сочинения, а ограничивался формальными шаблонными отписками. Чуть позже, научившись пользоваться Интернетом, просто переписывал их оттуда. Я больше никогда, ни одного дня не старался выполнить творческую письменную работу хорошо. Ни по какому предмету.

Зато Слава, напротив, стал писать чаще. Целыми днями он что-то писал, а потом запечатывал это в конверт и относил на почту. Однажды он купил игрушки, но они оказались не для меня: он их тоже запечатал и куда-то отправил.

Я, конечно, после случая с игрушками, не доставшимися мне, был очень возмущён. Спросил его:

— Кому это?

Он сказал, складывая игрушки в коробку:

— Детям, у которых нет родителей. В детский дом.

— А письма?

— Тоже им.

Лев в этот момент сидел рядом с книгой и определенно был напряжён нашим диалогом.

— А зачем? — снова спросил я.

— Есть специальная программа помощи детям-сиротам, — начал объяснять Слава, — по которой любой желающий может стать шефом, общаться с детьми при помощи писем, присылать им подарки на праздники. Это просто доброе дело.