Дни нашей жизни - [15]

А слово «сальмонеллёз» потом выучил, как и все остальные названия болезней. Я во всех словесных играх его загадывал, когда нужно было угадать слово. Все загадывали «стул», «кровать» и «школу», а я — «сальмонеллёз» и «фенилкетонурию». Никто не мог отгадать, даже учителя.

А под Новый год у Лены дома оказалась настоящая сосна. Дома мы обычно ставили искусственную ёлку, и она ничем не пахла, а Ленина — пахла и кололась, и на ней росли шишки. Так что, вернувшись домой, я сказал, что хочу тоже настоящую ёлку. На тот момент искусственная уже была наряжена, и Лев сказал мне, что никто не будет её разряжать, теперь только на следующий год.

Целый год — это же сто тыщ миллионов лет, особенно если тебе семь! Короче, я заревел. Пошёл реветь в свою комнату и ныть оттуда, что никто в этом доме меня не ценит: один раз попросил хоть что-то сделать — и то не могут!

Родители сжалились и купили мне настоящую ёлку.

Когда мы её поставили в зале, Лев спросил у Славы:

— Тебе не кажется странным, что мы притащили домой дерево?

— Я думаю, это не самое странное, что нам предстоит пережить в ближайшие десять лет, — ответил Слава.

А я скакал вокруг, радуясь, что теперь моя ёлка тоже пахнет.

Впереди были Новый год и мой первый детский «корпоратив» — городская ёлка во Дворце культуры.

Инна Константиновна сказала, что мы должны будем прийти в костюмах и подготовить стишок для Деда Мороза, чтобы получить подарок.

Моим вдохновением для костюма стал мультик «Дракулито-вампирёныш». Я случайно увидел его по телевизору и твёрдо принял решение: хочу костюм вампира.

Льву эта идея не понравилась. Он сказал, что это «не по-новогоднему». Что на Новый год принято наряжаться в снежинку, зайчика или белочку, а в вампира — на Хэллоуин, но у нас нет такого праздника, поэтому мне вообще не судьба побывать вампиром.

Хорошо, что эта идея понравилась Славе. Он и его творческое воображение по полной оторвались на мне и моём костюме.

Мы купили детский аквагрим, а в магазине «Всё для праздника» нашли настоящий вампирский плащ и клыки. Бабушка перешила мне старую жилетку, чтобы она больше напоминала вампирскую, а из куска ткани вырезала фигурку в виде летучей мыши. Белая рубашка и брюки у меня были свои.

Когда Лев увидел весь этот антураж, он сказал:

— Представляю, как он в таком виде будет рассказывать миленький стишок Деду Морозу…

— Не надо миленький, — возразил Слава. — Напишем свой. Согласно образу. Да, Мики?

Я неуверенно посмотрел на него.

— Давай, ты же писатель, — подбодрил он меня.

И я согласился. Стишок мы написали вместе, но договорились не показывать его Льву.

В день ёлки была метель, поэтому Слава сказал, что загримирует меня на месте, когда приедем, чтобы ничего не размазалось.

Мы, наводящие марафет прямо в холле, привлекали к себе много внимания. И дети, и взрослые постоянно оборачивались на нас, показывая пальцем. Лев был прав: на празднике оказалось очень много снежинок и зайчиков. Но ещё больше — человеков-пауков и других супергероев.

— Пап, ни одного вампира больше нет, — сказал я, довольный своим выбором.

Но Слава сказал мне не болтать, иначе он «накосячит с кровью».

Сама ёлка мне не очень понравилась, потому что там был ненастоящий Дед Мороз. Если бы он был настоящий, то ходил бы в валенках, а не в «Найках». Да ещё всё время просил делать глупые вещи: то ходить кругами, то хлопать, то топать. Я всё это делал, ведь иначе он может не захотеть отдать мне конфеты.

Стихи все рассказывали очень долго, хотя у всех они были коротенькими, а некоторые даже повторяющимися.

— Почему они написали одинаковые стихи? — спрашивал я у Славы.

— Потому что они взяли их из Интернета, — объяснял он.

Прошла целая вечность, прежде чем дошла очередь до меня. А когда я вышел в круг, на середину, и подошёл к ёлке и фальшивому Деду Морозу, то почувствовал, что нервничаю.

— Какой необычный костюм! — наигранно сказал Дед Мороз.

Когда я обвёл взглядом всех людей, то совсем растерялся и всё забыл. Забыл, как стих начинается.

— Давай, не стесняйся! — подбодрил меня Дед Мороз.

Я посмотрел ему в лицо, увидел, что борода у него накладная и он совсем не старый, и вдруг всё вспомнил.

— Здравствуй, Дедушка Мороз! — сказал я тоненьким голосом. От волнения он стал тоньше, чем обычно.

Актёр одобрительно покивал.

— Я в жизни не ел сладостей, — продолжил я.

Взгляд у Деда Мороза стал заинтересованнее.

— Потому что я пью кровь и живу на кладбище.

Я снова посмотрел на зрителей. Слушать меня начали даже те, кто давно получил подарок и казалось, что больше их ничего не волновало.

— Вижу, у тебя мешок, — продолжил я увереннее и даже с выражением, — с разными конфетами. Приходи к моему гробу — вместе их отведаем!

Со стороны зрителей послышался смех. Смеялись в основном взрослые, а дети были не уверены, стоит ли им смеяться.

Дед Мороз некоторое время пребывал в растерянности. Потом, будто опомнившись, вернулся к своей роли:

— Какой интересный стишок! Ты заслужил подарок!

Когда я, счастливый и довольный, пробирался вместе с полученными конфетами к Славе, некоторые родители трепали меня по волосам или одобрительно дотрагивались до плеча. Даже после праздника к нам подходили и говорили, что стих и костюм были очень хороши. Я чувствовал себя суперзвездой того вечера!