Дневник Лиды Карасевой - [9]

Надо обращаться

в Коминтерн,

                    в Москву,

раздались бурные аплодисменты.

После выступления я спустилась в зал и подсела к нашим девочкам. Было много самодеятельных номеров.

14 ноября.

Вот уже прошла целая шестидневка, как я поссорилась с Матильдой. Каждый день я вижу его в школе. Он ходит всегда один или сидит где-нибудь на окошке и читает толстую книгу. Я подсмотрела название этой книжки: «Двадцать лет спустя».

Матильда нарочно старается не замечать нас с Файкой. Когда мы проходим мимо, он еще больше горбится и еще ниже наклоняется над своей книгой, как будто не может оторваться. Один раз, когда я не утерпела и оглянулась, я увидела, что Матильда смотрит мне вслед своими черными немного печальными глазами. Перехватив мой взгляд, он смутился и отвернулся.

Я решила, что ни за что, ни за что не заговорю с ним первая. Пусть не воображает, что я перед ним заискиваю. Очень нужно.

Я все время стараюсь не думать о Матильде. Ну что я нашла в нем хорошего? Ведь это глупо искать дружбы с трусишкой и мокрой курицей…

15 ноября.

Нет, нет! Уж кому-кому, но не мне звать его «мокрой курицей». Не мне, когда я уверена, что у него в жизни есть какие-то причины, сделавшие его таким… И зачем я тогда так резко обидела его у нас в передней! Я не могла найти себе места и в 8 часов вечера, под предлогом отчаянной головной боли, прилегла в спальне на маминой кровати. В спальню никто не заходил, и я не заметила, как заснула. Только что проснулась с новой мыслью: интересно, в какой обстановке живет Матильда, и что его сделало таким странным и замкнутым?

Не сходить ли мне к нему домой и посмотреть? Конечно, он может после этого очень много завоображать о себе. Но пускай, — я должна отбросить всякую личную гордость. Пусть он думает про меня, что хочет, но я должна увидеть, как он живет.

16 ноября вечером.

Теперь мне все понятно. Теперь я знаю, почему Матильда (надо отвыкнуть от этого дурацкого прозвища) такой забитый, нелюдимый. Я пошла к нему домой и увидела все своим глазами. Опишу все по порядку.

Вчера, когда я приняла решение сходить к Троицкому, я стала думать, как узнать его адрес и какой найти предлог. Вдруг я вспомнила, что как-то, просматривая в школьной библиотеке список не возвращенных книг, я наткнулась на фамилию Ю. Троицкого. Там же был указан его адрес. Я тогда заметила, что Юра уже второй месяц держит «Маугли» Киплинга. Значит, у меня есть теперь предлог потребовать эту книгу от имени бибактива.

Я быстро переоделась, повязала красный галстук и пошла. Я очень торопилась, так как боялась, что по дороге раздумаю и вернусь обратно.

Ход к Троицкому — по черной лестнице со двора. Дверь была немного приоткрыта, и я вошла в кухню. Что же я увидела!

Юра Троицкий стоял, подвязанный полотенцем, и мыл чайную посуду в жестяной ванночке, в которой проявляют негативы. Увидев меня, он ужасно смутился и так вытаращил глаза, точно увидел привидение. А я была готова провалиться сквозь землю и не знала, что сказать. Наконец я пробормотала:

— Я пришла за книжкой «Маугли» из нашей библиотеки. Это ходкая книжка, а ты ее держишь второй месяц.

Матильда сказал:

— Книжка цела, зайди в комнату, и я тебе отдам.

Я вошла за ним в комнату с хорошей мебелью и роялем. Всюду валялись ноты, какие-то картонки и чемоданы. Тут же на кровати под шелковым одеялом спала какая-то женщина, хотя было уже три часа дня. Юра начал рыться на полке, а я стояла и смотрела. Вдруг женщина проснулась (это была его мама) и сказала:

— Юра, ты приготовил завтрак? Поджарил картошку? Дай мне папиросу.

Юра подал ей папиросы, а она села на кровать и начала курить. У нее красивое, но неприятное лицо и рыжие крашеные волосы. Юра скоро нашел книгу и подал мне, не говоря ни слова.

Когда я выходила, его мама вдруг сказала:

— Юра, найди мои серые чулки… Да нет, не эти! Разве ты не видишь, что это стальные, а не серые…

Я вышла на лестницу и остановилась в раздумьи. Какой у Троицкого беспорядок в комнате! И почему его мама так поздно спит? Она, наверно, очень избалована. Все это, конечно, отражается на занятиях Юры.

Все-таки я хотела еще проверить свою догадку. Когда я вышла во двор, я разговорилась с одной девочкой, которая играла в классы. Оказывается, она живет в той же квартире, где Юра. Я узнала от нее вот что:

1. Юрина мама выступает на эстраде (кажется, поет).

2. Она спит до двух часов дня, а Юра бегает по лавкам и все делает.

3. Домработницы у них почему-то долго не уживаются.

4. Отец его, кажется, развелся с матерью.

5. Юра сам стирает свои носки.

6. Его любимая кошка Матильда сдохла в прошлом году, и он плакал.

7. Юрина мама не пускает его на занятия шахматного кружка.

Бедный Юра, как мне его жалко!

Когда я пришло домой, я была такая грустная, что папа несколько раз меня спросил:

— О чем ты призадумалась?

Но я, конечно, не могла ему сказать, что у меня из головы не выходит то, что я видела у Матильды. Он, наверно, так занят по хозяйству, что не остается времени для алгебры.

Мы с Варей тоже помогаем маме по хозяйству. Но мама не дает нам много работы, чтобы это не отразилось на занятиях.

19 ноября.

Ура! Ура! Сегодня мы помирились. Дело было так: после звонка на урок география я шла в класс, как вдруг в коридоре меня нагнал Женька Штауф и, ухмыляясь, сунул в руку какую-то записку. Я побежала и класс. Вслед за мной вошел географ. Он начал показывать на карте реки и озера Западной Сибири, а я, прикрыв тетрадкой записку от Файки, прочитала: