— Вдвойне приятно услышать похвалу из уст уроженца Галатии, — отозвалась я, пытаясь понять, как бы так побыстрей прервать эту беседу, не выказав себя невежливой. Нравится он мне или нет, Маруа — советник министра иностранных дел… Другое дело, что он в принципе может насоветовать, однако это уже точно не моя печаль.
— Произношение просто идеально. Вероятно, вас начали обучать с раннего детства? — продолжил странный допрос Филипп Маруа, приблизившись. На грани приличий. Но это всегда такое широкое понятие — грань приличий.
— Да, среди людей нашего круга принято уделять много усилий и средств для обучения детей, ведь так?
На мгновение на лице Маруа проступило легкое недоумение.
— Ах… Да, вы совершено правы, мадемуазель Стоцци.
Кажется, меня только что признали выскочкой.
— А ваш отец, позвольте узнать?..
Мне-то, наивной, думалось, в наши прогрессивные времена уже не принято мериться родословной.
— Лорд Эндрю Стоцци, министр обороны Вессекса, — с чуть ядовитой гримасой сообщила я.
Маруа замер, слегка нахмурившись, вероятно пытался что-то припомнить.
— Титул получен не так давно?
О господи, впору почувствовать себя едва не нищенкой, и это после того, как лордство мои предки получили два века назад!
— Не сказала бы, — пожала я плечами, чуть ежась от дуновения ветра. — Впрочем, если сравнивать с Лестерами или Фелтонами, мы действительно едва не простонародье.
Филипп Маруа как будто взял себе что-то на заметку.
— А месье Бхатия… Такая экзотичная фамилия…
Аллилуйя, меня всего лишь допрашивают на тему положения в обществе, моего и Солнышка.
— Его отец бхарат, а матушка в девичестве Фелтон, племянница нынешнего лорда Фелтона, — сдала я аристократизм Арджуна с потрохами.
Тонкие, как будто выщипанные брови галатийца чуть поднялись, обозначив удивление.
— Наполовину Фелтон, стало быть. Что же, это многое объясняет.
Бедный Солнышко! Всю жизнь считал себя целым Бхатией, а для кого-то он всего лишь половинка от Фелтона. Какая незадача. Но он-то хотя бы половина Фелтона, мне же выпала участь полного нуля на этой шахматной доске.
— Что же именно объясняет? — уточнила я подозрительно.
Маруа пожал плечами, не самыми широкими, но как ни прискорбно, признать его фигуру женственной язык не поворачивался.
— Идеальные манеры месье Бхатии.
Удержаться от смешка мне не удалось.
— О, это у него безусловно от отца, месье. Миссис Бхатия после многих лет службы в полиции имеет довольно… специфические манеры.
К примеру, дядя Дэниэл до сих пор с благоговением рассказывает, как миссис Бхатия еще в бытность вдовой лорда Гринхилла возила его лицом по столу. За дело, конечно, но, по словам моей матушки, такой поступок категорически неприемлем для благовоспитанной леди.
Оговорка не прошла незамеченной.
— Вероятно, вы близко знакомы с месье Бхатией и его семьей? — не преминул поинтересоваться советник по культуре, не пытаясь как-то особенно активно демонстрировать свое мужское внимание к моей скромной персоне.
Может, меня и минует чаша сия…
— Более чем близко. Наши семьи дружат уже не первое поколение, — решила я использовать эту давнюю связь, чтобы немного поднять себя в глазах собеседника. — Какое-то время считали, моя матушка станет супругой наследника лорда Фелтона, а мой отец по сей день остается одним из самых близких его друзей.
Первый раз за всю жизнь довелось доказывать свое право на существование в высшем свете выгодными знакомствами. В Вессексе семейство Стоцци находилось на вершине пищевой цепи, и мы были ровней тем же Фелтонам.
— И после такого… любовного треугольника ваши семьи все еще дружат? В самом деле? — усомнился в правдивости моих слов Маруа. Закономерно усомнился на самом деле… Собственно говоря, все, кто знал об этой давней истории исключительно с чужих слов, считали, после такого можно только расплеваться.
— Да, — упрямо задрала я подбородок.
— Что же, отношения поистине высокие, — обронил с полуулыбкой галатиец.
Прозвучало почти как пощечина. Одной фразой Маруа словно облил грязью мою семью и все самые счастливые воспоминания детства, которое прошло в окружении не просто друзей, почти родственников. Мы всегда были одним нерушимым целом, равные друг другу и одинаково друг друга любящие.
— Думаю, мне пора возвращаться к Арджуну, месье Маруа. Никогда не знаешь, когда может понадобиться личный помощник, — произнесла я, намереваясь покинуть собеседника и его сомнительное остроумие.
Мужчина поставил свой фужер на перила балкона.
— Я допустил бестактность, полагаюсь на ваше великодушие, мадемуазель, и смиренно молю о прощении.
Отлично, значит, промашку осознал или хотя бы делает вид, что осознал.
— Позвольте проводить вас к месье Бхатии.
А вот то, что и не думает оставлять в покое — уже дурно.
— Благодарю за такое любезное предложение, однако это лишнее, — решительно отказала я и, пожалуй, излишне поспешно метнулась в зал. Пока еще чего не понарассказывала. И с чего это, в самом деле, меня вдруг повело на откровенность?
Подобная доверительность почти неприлична с людьми малознакомыми! А мои манеры отточены воспитанием с пеленок!
