Дива - [55]
— Что будет-то?
— В лучшем случае пронесёт, — уверенно заявил Недоеденный. — В худшем — будешь ей подарки слать из Москвы. Это такая тварь!
— У меня желудок крепкий, — заверил Зарубин. — Пока ещё никому не удавалось присушить.
— Дай-то бог! Всё равно хряпни стакан водки, чтоб нейтрализовать яд.
— Правда, в желудке булькает! — он потряс животом. — Боюсь, как бы в самом деле медвежья болезнь не началась.
— С непривычки бывает, — согласился Костыль. — В нашем возрасте с молоком не шутят: детская пища... И вообще мой тебе совет: ничего не бери у туземцев. Отравить не отравят, но навредить могут.
— Да ладно тебе!..
— Аборигены на всех приезжих злые. Сами не хотят работать и другим не дают...
— Пошёл я спать, — сказал Зарубин и не прощаясь направился к надвратной башне.
— Гляди! —- вслед сказал Костыль. — Припрёт — беги ко мне. Таблетки есть, спасают от любого яда и приворота.
На улице ещё часа полтора гудел праздник, и, судя по теням, всё ещё бродил изрядно притомлённый резиновый леший. Уснуть сразу не удалось: стоило закрыть глаза, как перед взором замелькали просёлки, повороты, перекрёстки, уставший вестибулярный аппарат не справлялся, свой собственный «навигатор» в голове клинил, вызывая рваный, мусорный поток дневных впечатлений. Ко всему прочему коварная вдова не выходила из головы. Эта женщина удивила больше, чем туземцы с куклой йети, по крайней мере, вызывала странные чувства. Скорее всего, обладала некой силой, которую Зарубин почувствовал, но будучи в здравом уме, объяснить, что это, не мог. Он лежал в полутёмной башне, таращился в медового цвета потолок и мысленно следовал за её образом, летящим сквозь суетливое мельтешение лиц.
И вдруг одно из них будто выхватилось из прошлого и нарисовалось в действительности, поскольку Зарубин отчётливо осознавал, что бодрствует и сна ни в одном глазу.
10
А я со снежным человеком сфоталась, —таинственно заявила дочь Баешников. — Он такой прикольный!
— Ты как здесь очутилась? — непроизвольно спросил Зарубин.
— На велике приехала! Сегодня же день открытых ворот!
— Что это значит? — для порядка спросил он, чтобы скрыть чувство, что его застали врасплох.
— У нас же тут никаких развлечений, — горестным тоном своей матери, то бишь старой комсомолки, призналась Натаха. — А Костыль раз в две недели открывает ворота для туземцев. Это когда смена прибалтов уезжает домой. Можно на халяву вкусностей поесть, выпить. У них тут повар классный и даже вискарь наливают. В прошлом году Маринка так замуж вышла, за повара-прибалта. Теперь в Европе живёт...
— С поваром?
— С поваром, но в Таллине!
— Супер, — оценил Зарубин. — Всегда будет сытая и розовенькая... А мне сегодня предлагали водку.
— Да вискарь-то скончался к десяти вечера! — засмеялась она, присаживаясь на край сексодрома. — Егеря остатки стебнули!
— Что сделали?
— Украли! А ты знаешь, в честь чего нынче вечеринка? Да ещё с халявой?
— Нет...
— А ты скромный парень, — оценила Натаха. — Сегодня праздник в честь лешего! Ворота внеурочно открыли. Так мы с Людкой успели... Ты герой, оказывается. Изловил снежного человека!
— Куклу...
— Всё равно, про учёного все говорят, а мне приятно!.. А что ты так рано завалился? Пошли потусуемся?
— У меня режим, — скучно и с намёком старого, опасливого холостяка сказал он. — Завтра ранний подъём.
— Ладно, — согласилась Натаха. — У тебя тут ванна или душ есть? А то я пропотела на велике. Мы с Людкой так педали крутили, боялись опоздать... душ на базе должен быть.
— Есть, — сначала признался Зарубин и подло попытался исправить ситуацию. — Только я не пользовался... Воды горячей нет! Ночью!
— Да мне и холодная сойдёт...
Она вскочила и, теряя детали одежды по пути, устремилась в душевую, что была в передней части башни. Зарубин поймал себя на трусливой мысли, что продумывает пути отступления, а если точнее, побега: можно спрыгнуть с гульбища башни. Хотя высоковато и неизвестно, на что и как приземлишься в темноте...
— Игорь? — вдруг позвала Натаха. — А как ты думаешь, какого пола кукла йети?
— Никакого, — мрачно отозвался он. — Я не обнаружил следов половой принадлежности.
— Но женская грудь у неё есть!
— Есть, — обречённо согласился Зарубин. — Ярко выраженных гениталий нет! И вообще, это вопрос к китайской промышленности.
— Мы с Людкой поспорили: он див или дива?
— Скорее всего, бесполый.
— А меня родители и до сих пор иногда зовут дивой! — похвасталась она. — То есть лешачкой.
— В тебе что-то есть...
— Нет, ты настоящий герой, — после долгой паузы оценила Натаха. — И не гонишь... Я не хочу уезжать из этой страны, как Маринка. Поэтому мне и Москва сойдёт... Ты живёшь в своей или съёмной?
— В съёмной! — с радостью соврал Зарубин. — В коммунальной, с общим душем и кухней.
— А у тебя бритва есть? — вместо ожидаемой и должной реакции спросила она. — Дай мне приборчик.
— Он там, в коробке, — откликнулся он. — Синяя такая...
Натаха после этой фразы больше не подавала признаков жизни, и ему показалось, завоевательница столицы уже отказалась от своих планов, однако она явилась через четверть часа, озябшая от холодной воды и обряженная в его охотничью куртку, надетую на голое тело. Но при этом с чисто выбритым, непорочно девичьим лобком, выставленным напоказ, и полная созидательной решимости.
Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.
На стыке двух миров, на границе Запада и Востока высится горный хребет. Имя ему - Урал, что значит «Стоящий у солнца». Гуляет по Уралу Данила-мастер, ждет суженую, которая вырастет и придет в условленный день к заповедному камню, отмеченному знаком жизни. Сказка? Нет, не похоже. У профессора Русинова есть вопросы к Даниле-мастеру. И к Хозяйке Медной горы. С ними хотели бы пообщаться и серьезные шведские бизнесмены, и российские спецслужбы, и отставные кагэбэшники - все, кому хоть что-то известно о проектах расформированного сверхсекретного Института кладоискателей.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.