Дискотека. Книга 1 - [49]

— Мы и решаем, — согласилась Оля, приваливаясь к ее плечу, — холодрыга какая. А пойдем греться? Ты куда хочешь? Может, кофия треснем, в пышечной? Нет? О! Придумала! Пошли в «Детский мир»!

Она вскочила, одергивая синий плащик с большим капюшоном. Ленка тоже встала, с раздражением думая — ну вот, час торчали на холоде, сожрали конфеты, а так ничего и не решилось.

Они шли рядышком, наклоняя головы и отворачивая лица от резкого ветра. И вдруг Ленка подумала с облегчением, наверное, и хорошо, что других решений никак не приходит. Потому что она помнит номер телефона, и ничего страшного не случится, если просто позвонит. Она видела, он ей не врал. Не тронет. И не потому, что Ленка вся такая неземная цаца, на которую и дышать страшно. А потому что она его удивила. И разговаривать с ней ему интереснее, чем завалить и трахнуть.

А насчет «все они врут» (она искоса посмотрела на острый профиль подруги с длинным точеным носиком и впалыми щеками), так то у Оли семейное, бабские причитания, от старших сестер, ой все мужики сволочи, ой все козлы. Не может такого быть, чтоб врали все и чтоб все было так — не по-человечески.

В «Детском мире» было тепло и просторно. Скучали в отделах продавщицы, ходя друг к другу в гости и тихо болтая у кассовых аппаратов. Лена и Оля поднялись на второй этаж, с удовольствием распахивая плащики и цокая каблуками по широкой мраморной лестнице. И Оля сразу устремилась к полкам, на которых вповалку сидели плюшевые игрушки.

Через пару минут девочки кисли от смеха, вытаскивая и вертя особенно выразительных мохнатых уродцев. Оля махала длинными трикотажными ногами-макаронами странного существа с острой розовой мордой и карманом на круглом брюхе.

— Ленк, ну угадай, нипочем не угадаешь, это у нас кто!

— А что написано? — Ленка, смеясь, дергала плюшевого непонятку к себе, но Оля отступала, мотая головой. Потом наконец, повернула вверх ногами и прочитала с выражением:

— Игрушка лисичка! Ой, Малая, я щас уссусь. Фост, где дели лисичкин фост!

— Зато ноги вон какие, полосатии!

Насмеявшись, затолкали игрушки на места и пошли в отдел детской одежды, где постоянно охотились, радуясь собственным небольшим размерам. Оля, несмотря на рост, плечики имела худенькие, и грудь первого размера, а Ленка про свою грудь вообще старалась не думать, потому что — где она, не нащупаешь.

На длинной стойке Оля, перебрав проволочные плечики, вытащила голубую рубашечку с длинными рукавами.

— О! Ну, говори, модельер.

— Угу. Вот досюда рукав обрезать и из этого два кармана, с клапанами. И еще выйдут погончики. Только пуговицы надо другие.

— О-о-о, — Оля полезла к ценнику, вертя исписанную печатными буковками картонку, — блин, трояк всего стоит! Ленка, давай придем и купим, да? Голубые и вон, в клетку клевые какие. Всего по шесть рублей с носа получится. Ты чего?

Оля повесила рубашку обратно.

— Про деньги да? Ну вот…

Молча пересмотрев ряды исключительно уродливых зимних курточек, сляпанных из серого и темно-синего сатина, с капюшонами на клочкастом синтетическом меху, они спустились вниз и вышли. Оля взяла Ленку под руку, приноровилась и в ногу зацокала полусапожками.

— На парад пойдешь? Завтра ж. Нам Мурка сказала, кто не явится, тому пару влепит, по поведению.

— Не царские времена, — возмутилась Ленка, — пусть туда семиклассники ходят, флажками машут. С Полуэктовной во главе.

— Мы отряд маленьких полуэктиков, — запищала Оля, чеканя шаг, — левой правой, флажками мах-мах, мы твои революция дети! Ура товарищи!

— Ой. Я щас вспомнила, мне мама рассказала. У них такая же полуэктовна стояла на трибуне, орала да здравствует. Ну как обычно. И до того затуркалась, что когда до Кубы дело дошло, она как закричит «Да здравствует социалистический! Кубический! Народ!» и все мимо идут довольные такие — урааа!

— Ыыыы, молчи. Я уссусь щас! Кубические полуэктики!

Смеясь, добежали до своего района, еще постояли на своем родном углу-серединке. И попрощавшись, разошлись по домам.

В квартире Ленка прокралась в свою комнату и быстро переоделась, мрачно думая, все равно придется выходить на кухню, пожрать там чего, а то после конфет все аж слиплось. А потом закрыться в комнате, поставить какую музыку. И подумать о сочинении, Елена Каткова, заботливо подсказал внутренний голос, а не о том, о ком ты собралась думать…

Верно, сокрушенно кивнула Ленка, я должна придумать, о чем написать это чертово сочинение.

Бабка сидела в спальне, за приоткрытой дверью празднично вещала что-то дикторша. И Ленка усмехнулась, идя в кухню и слушая бабкины комментарии, в которых слова «коровища и засранка», обращенные к нарядным телевизионным дамам, были самыми приличными.

Но рассольник она сварила вкусный. Она вообще умела много и делала все быстро, правда, щедро замусоривая все вокруг, но после, как трактор, проходила фронт работ, убираясь за собой. И Ленка с недавних пор с тоской ловила себя на мысли, что ее язвительные подколочки, насчет того, в кого она такая, изрядно верны. У них с Еленой Гавриловной было много общего — умелые на все руки и много сил, и упорство. Вот только становиться такой ненавистницей Ленка никак не собиралась.