Дискотека. Книга 1 - [48]

— Угу, — удовлетворенно кивнул Кинг, закрывая пакет и кладя его на тахту, — понял. Сколько бабок обещал?

— Каких бабок? — растерялась Ленка.

— Заплатить сколько хотел?

Она молчала, краснея, веки щипало от растерянных подступающих слез. Плечом ощущала жадное любопытство Шошана, который притих у стола. И Сережа снова, вроде бы, понял. Легко поднял сильное тело, поддернул за широкий ремень джинсы.

— Пойдем, курочка, провожу до остановки. Или с нами поедешь? На машине?

— Серый, нам же еще… — недовольно подал голос Шошанчик.

Но Ленка, поспешно вскакивая, перебила:

— Я на автобус.

Они вышли в неяркое солнце. Шли мимо клумбы, полной умирающих роз, к полуоткрытой железной калитке. А потом парковой дорожкой под старыми высокими деревьями. Сережа, держа в карманах руки, ступал уверенно и мягко, и Ленка знала — смотрит на нее сверху. На половине дороги, когда впереди из-за деревьев выступил облезлый угол старой остановки, сказал:

— Ну? Так сколько нужно-то?

— Двести, — ответила она и тут же поправилась, — сто девяносто.

— Ого.

Ленка опустила голову, глядя на свои колени и внизу мерно мелькающие носки сапожек.

— Зачем? — поинтересовался Кинг.

Но она промолчала.

— Ясно. Сикрит информейшн. Нот фор ми.

— Фо эниван, — мрачно поправила Ленка.

— Ого, — улыбаясь, удивился Кинг, — какие мы умненькие девочки.

— Да. Я умненькая и развитая девочка, — согласилась Ленка, — это не я так, это обо мне так.

Сережа поддал ногой пупырчатый мячик маклюры, тот прыгнул, укатываясь с тротуара.

— Петя наш, хоть и инвалид, но большой лох, хотя по идее, в одном месте убыло, а другом должно добавиться. И если что-то обещал, то все херня, Еленик. Мечтал да. Втихаря где-то что-то спрашивал. Девок хотел снимать, и бабки на этом сделать. А может и не хотел бабок, а просто на голых девочек сам полюбоваться. Понимаешь? Так что никаких денег ты бы с него не получила.

— Не надо так про него. Он хороший. Ну, неплохой он. И потом, у него ведь, правда, не ходят ноги, откуда нам знать, как это — без ног жить.

— Ты добрая. Добрые всегда в жопе, Ленка Малая. Понимаешь?

— Нет.

— Нет? — Кинг остановился, глядя сверху вниз.

Ленка встала тоже, поднимая к нему горящее лицо. Страх прошел, может быть, потому что он говорил с ней так, как никто и никогда не говорил, ну разве что папа, когда ей было двенадцать и тринадцать, а потом перестал. И сейчас, стоя перед высоким, широкоплечим, совсем взрослым парнем, она была с ним на равных, ну или так показалось ей.

— Нет. Так не должно быть. Я в это не верю. Он не поэтому мне предлагал. Он художник. И хотел, чтоб вышло настоящее. Ну вот как… Ну, картины же есть!

Сережа кивнул, покачался с носка на пятку.

— Понимаю о чем ты, малышка. Нет, малышку беру обратно, считай, не говорил этого слова.

Она кивнула, напряженно слушая.

— В любом случае, твои надежды фью, и денег тебе не светит.

Ленка опустила голову. Ей вдруг сильно захотелось, чтоб этот разговор кончился, и она поскорее уехала. Он так сразу понял, зачем прибежала и на что хотела согласиться, и от этого ей казалось — уже голая перед ним, прямо на улице. Ощущение было таким сильным, что не нужно было, чтоб стоял рядом, и разговаривал. Закончить скорее и потом никогда не видеть его красивого лица, на котором все правильно и ровно, вот только нос — большой, с сильной горбинкой, но его это совершенно не портит.

— Я могу тебе помочь, — сказал Кинг.

— Нет, — испугалась Ленка, — извини, я пойду уже. Не надо. Спасибо.

Он взял ее за плечо. Медленно проговорил, разделяя слова:

— Еленик. У меня телок целая толпа. Укладывать в койку и трахать — не буду. Тебя — не буду. А вот в кабачок вместе сходим. Один раз. Денег дам в долг, двести. Не подарю. Вернешь, когда сможешь. Запоминай телефон. И позвони. А то вон автобус уже.

* * *

Поодаль ворона, боком подпрыгивая, напала на чайку, та крикнула, расправляя острые крылья, отскочила, нагибая маленькую голову с желтым клювом.

— Ты пойдешь? — требовательно спросила Оля.

Ленка пожала плечами. Повозила ногой, отпихивая мусор — веточки, пару прилетевших бумажек. Съежилась, суя руки поглубже в карманы.

— Не знаю, Оль. Думаешь, он не врет, насчет — просто сходить в кабак? И в долг тогда…

— Врет, конечно, — уверенно сказала Рыбка, — все они врут, всегда. Я вообще не понимаю, чего ты дергаешься. Тебе этот пацан — никто.

— Он мне брат вообще-то.

— Угу. Твои что ли проблемы? Батя твой накрутил делов, нафиг было спрашивается? Ну, ушел от вас, ну жил там с этой, как ее, Ларисой? Но детей нафига? Теперь ты должна мучиться из-за них всех. А, между прочим, это его мамаша все напортила, твоего бати. Корова старая. Да напиши телеграмму, папа, не получилось, извини, привези еще раз. И забудь. И про Кинга забудь. Нафиг! Ему, наверное, тридцатник уже. Испортишь себе жизнь, а ты девка умная, вон на золотую медаль тебя хотят.

— Вот черт. Еще сочинение это. Про детей революции. Фу.

— Именно, — Оля подняла тонкий палец, — про детей. И кстати, ты обещала насчет Семки поговорить с Пашкой. Ну?

— Ничего я не обещала, — рассердилась Ленка, — чего командуешь? Вы блин достали. То лазий с Ганей, то Семки отмазывай. А у меня еще и своя жизнь есть, и в ней до фига проблем. Их решать надо.