Дискотека. Книга 1 - [32]

Капканы были то ли еще городом, то ли уже нет, Ленка об этом никогда особо не задумывалась, тем более, цыплячье дошкольное детство она провела еще дальше. По маршруту того же автобуса номер один, в поселке Стройгородок. И хотя названия остановки носили — поселок такой-то и такой-то, а еще сразу за Стройгородком была горстка домов с названием поселок Опасное, но длинный маршрут городского автобуса делал их для жителей просто отдаленными районами Керчи. Потому проехаться от остановки «Фабрика-кухня», которая у местных именовалась «Биржа», еще четыре остановки до Капкан особым приключением не считалось. И дальше ездили, когда вдруг хотелось на море, как говорили «на ту сторону»: на конечной автобуса бежали на паром, пересекали Керченский пролив и купались уже на пляжах противоположного, кубанского берега.

Совсем другое дело, поехать, к примеру, пригородным отдельным автобусом в большое село Заветное, или в Курортное, которое взрослые называли странным старым именем Мама Русская, делая ударение на второй слог — МамА. Туда и ехать нужно по расписанию, покупая в кассе билетик. И дольше, а если обратно не поторопишься, рискуешь остаться на ночь, потому что в день рейса три или четыре. А тут — сели на автовокзале, полчаса поболтались в длинной коробке с черной гармошкой посередине (девочки любили стоять именно там, на поворотном круге, соединяющем две секции автобуса, забившись к самой гармошке, где полукругом шел никелированный поручень), что валко тормозил на каждой остановке, выпуская городских дамочек с лаковыми сумками на боку, и громких уже деревенских теток с мешками и корзинами, и вот он — клуб, только перебежать дорогу напротив остановки.

Но вечером, с танцами, Ленка видела его в первый раз. Желтый фасад привычной клубной архитектуры, с высокой передней частью и боковыми пристройками, на церковь и не похоже совсем, наверное, потом еще перестраивали, думала Ленка, цокая каблуками через блестящий фонарным светом асфальт. Над аркой входа — лампа на черной короткой дуге. И по сторонам крылечка в три ступеньки — кучкуется народ. Сигаретный дым, смех и крики. Расстроенная музыка из щели в высоких дверях, которые, то открывались, то снова захлопывались. И еще в правой пристройке — окошечко кассы, полузакрытое плечами и головами небольшой очереди.

Оля под взглядами курильщиков независимо вздернула подбородок и, отведя назад локотки, устремилась к кассе. Ленка и Викочка послушно зацокали следом, стараясь не озираться и делая вид, что им все по барабану. Встали в конец очереди, а за ними тут же устроились два парня, очень громкие и подвижные, следом трескучие барышни, которые, после оглядывания городских соперниц, понижали голоса до сиплого шепота с гмыканьем и снова трещали, заглушая неровную музыку.

Наконец Оля отошла от окошка, неся в руке билетики, ступила ближе к стене, оделяя девочек бумажными хвостами.

— Чего, по шесят всего копеек? — удивилась Викочка, разглядывая ссыпанную в ладонь сдачу, — блин, надо было еще сухаря взять тогда.

— Семки, увянь, — прошипела Оля, заслоняя ту от света и взглядов, — у нас и так пузырь ноль семь, куда тебе еще-то?

— Ноль семь на троих совсем мало выходит, — мрачно возразила Викочка, пихая мелочь в карман коттоновой юбки, — будем ни в одном глазу.

Оля выразительно посмотрела сверху на гладкую викочкину макушку и подвела накрашенные глаза. Промолчала. Не то место, а то бы высказалась, про семкины капризы. Ах, девки, я сегодня не буду, бухайте сами, вам как раз на двоих бутылка, очень даже хватит. А как найдут кусты поуютнее, то сразу, ой, я тоже хочу. И выходит на каждое рыло меньше стакана сухаря, который почти лимонад, и потом всем троим — что пили, что не пили. Сегодня благоразумно взяли большую бутылищу, хорошо, стоит тоже копейки. Тем более, место чужое, надо еще поискать, где заквасить.

Она огляделась, прикидывая и размышляя. Вечером места, мимо которых днем ездили или выходили просто погулять, а то и забрести в местную маленькую библиотеку, куда притащила их как-то Ленка, ностальгируя о своем поселковом детстве, она даже записана в нее была, так вот, вечером эти места казались совсем незнакомыми и странными. Низкое здание библиотеки за перекрестком маячило слабо освещенным фасадом. Беленый забор утекал в тень густых деревьев.

— Ну, — спросила она у Ленки.

Та кивнула, тоже глядя в сторону библиотеки. И девочки пошли за ней следом, огибая кучки парней и девчонок в плащах и курточках. Мимо крылечка библиотеки Ленка прошла, будто собралась идти дальше, там, в густой тени свернула и пробираясь вдоль полуразрушенного забора, уцепилась за края пролома в стене, задирая ногу на камни. Пыхтя, осторожно спустилась в кромешную темноту, цепляясь волосами за тонкие ветки.

— Давай, да не маячь там, Семки. И — тихо.

— В какашки бы не встать, — пожаловалась Оля, громко сопя — принюхивалась, — не, вроде не воняет. Все равно, не топчитесь особо.

— Курнуть бы…

Вместе они зашипели на Семки, запрещая. Надо стоять тихо-тихо, чтоб снаружи не поняли, что тут, за проломом кто-то есть. А то пристанут, мало ли.

Через десять минут, засунув в кусты пустую бутылку, барышни перелезли обратно, тихо смеясь и поправляя одежду.