Диармайд. Зимняя сказка - [130]

Эмер замотала головой. Ну да, подумала Дара, именно так и должен вести себя человек, вдруг обнаруживший, что навязшие в зубах древние истории и теории – совсем не тексты, по которым сдают экзамены и зачеты.

Утешать и успокаивать крестную она не стала, да и Фердиад глядел на бывшую свою подругу с неодобрением. Он не любил женских криков, это Дара знала уже не первый год. Он вообще не любил шума – тонкий слух сида, воспитанный на нездешнем благозвучии, и без воплей сильно страдал в Этом Мире.

– Почему бы тебе не пригласить Сану сюда? – миролюбиво спросил Фердиад. – Если у нее неприятность, мы помогли бы ей все вместе.

– А как? – спросила Дара. – Если ты и умеешь, то меня этому не научил.

– А на что же Слово?

Дара окаменела.

И верно, подумала она, если случится озарение – то родится Слово, которое без всяких древних и новых приемов откроет перед неугомонной крестницей дверь в Другой Мир. Но где его взять, это озарение? Прием действует практически всегда, в настроении ты или нет, голоден или пообедал, день вокруг или ночь. А по каким законам рождается слово, которому суждено стать Словом?

Это знал разве что Диармайд.

Фердиад был прав – но согласиться с его правотой Дара не могла.

Она опустила глаза, обдумывая положение. Она была одна против двух – и ни «Лисичка», ни перстень не могли ей сейчас помочь. Это был не поединок клинков, столкнулись гордость с гордостью и любовь с любовью.

– Диармайд… – почти беззвучно произнесла она. – Ди-ар-майд…

Эпилог

Очевидно, ее все же услышали. Раздался негромкий двойной смешок.

– Мой друг, в таких случаях лучше бы сдерживать эмоции, – сказала Дара Фердиаду и протянула к нему левую руку.

– Осторожнее! – вскрикнул он.

– То-то же… Отойди, Эмер. Ты все-таки помогла мне принять решение. Фердиад уйдет жить в Другой Мир.

– Ты не сделаешь этого, – Эмер, поднявшись, загородила собой сида. – Он не сможет там жить.

– Вот и замечательно… – вдруг до Дары дошел смысл ее сопротивления. – Почему это не сможет? Они все там прекрасно устроились! Поют песни, катаются верхом, они ведь и коней туда увели! Вот пусть и отдохнет от трудов неправедных!

– Ты ничего не знаешь. Они не примут его, он же отрекся от них! – взволнованно заговорила Эмер. – Когда они узнают, что он пришел навсегда – они не дадут ему жить спокойно, они его погубят!

– Но ведь и старая Буи уходила к людям, а вот живет же в башне, и никто ее не трогает, – возразила Дара.

– Безумие служит ей защитой. И она ненадолго уходила, всего лишь на три или четыре человеческих века, а он ушел навсегда! Ты просто не знаешь, как они злопамятны! Месть у них в крови, и давно они не знали этого удовольствия, и если он вернется – они его уничтожат своим презрением, понимаешь ты это или нет?! Он будет обречен на полное одиночество и полное безмолвие, а это невыносимо, у него ведь даже не будет завтрашнего дня, а только сплошное сегодня, сегодня, сегожня!…

– Ты опять простила его, – ответила на это Дара.

– Он не такой, как мы, но он тоже был и добрым, и заботливым, и он же хотел сохранить знания не для себя, а для нас!

– Фердиад, у тебя лопатки не чешутся? – поинтересовалась Дара. – Постыдился бы слушать эти комплименты с таким счастливым видом!

Он встал, пошевелил пальцами левой руки и шагнул к Эмер.

– В самом деле, это уже чересчур, милая. Перестань, не позорься. Ты тут ничего не можешь сделать. Рано или поздно старое проигрывает, новое выигрывает, а хорошо это или плохо – мы никогда не узнаем.

– Но он же пропадет там! Когда они узнают, что он пришел, в них проснется злоба!… – не унималась Эмер. – Вндь они взяли с собой оружие!…

– Не пропадет, у него с собой «Лисичка», а на «Лисичке» сама знаешь какой гейс: не проливать человеческой крови. Кровь сида же ей по вкусу – вот он и сумеет защитить себя. И силы в нем – немеряно! Гляди – грива по пояс!

– Но он перенес удар сестер Морриган!

– Сдержал бы клятву – и не было бы никакого удара.

– Даже если он отобьется – он же будет там один!

– Пока ты жива, одиночество ему не угрожает! – не выдержала Дара. – Ты о себе подумай! О своих детях, внуках, доме, наконец! О Курсах подумай! Ты же теперь возглавишь Курсы! Ну почему, почему мы не позволяем мужчинам отвечать за их же собственные поступки?!

– Да-а-ара-а-а!… – донеслось издалека.

Все трое резко повернулись.

Кожаная лодочка, подхваченная незримым течением, ходко шла к холму, а человек в ней звал Дару и махал рыжими меховыми рукавами.

– Надо же, карра! – воскликнул Фердиад. – Настоящая карра! Вот они где уцелели!

– Санка?… – Дара не верила глазам, и все же там, в лодке, была ее крестница, и с каждой секундой все отчетливее делалось ее бледное лицо, окруженное красновато-рыжими космами.

Лодка ткнулась носом в траву.

Фердиад с насмешливой галантностью протянул Сане руку, и она приняла эту руку, выскочила, схватила его за плечи.

– Жив, цел?

Вот тут уж переглянулись Эмер и Дара, словно призывая друг друга в свидетели совершенно нелепого безобразия: ну, ладно бы мы с тобой из-за него сцепились, но эта недоучка тут при чем?…

– Погоди, Сана, не до тебя теперь… – Дара прищурилась, глядя на опустевшую лодку. – А это мысль. Садись, Фердиад. Море само тебя доставит куда нужно. Оно умеет.