Диармайд. Зимняя сказка - [128]

– А если я рассуждаю правильно, то давай продолжим беседу, начатую в тулмене, куда ты привел меня с такими трогательными словами про мужчину, вводящего женщину в свой дом, – сказав это, Дара быстро взглянула на Эмер. – Давай забудем, как ты пытался извлечь из моей души любовь к совершенно другому мужчине, забудем также твою попытку утопить меня. Вернемся к той незабываемой минуте, когда я лежала в твоих объятиях, а ты рассказывал про многослойность Другого Мира…

– Моя школа.

Так он одобрил нанесенный себе удар; одобрил слова про объятия, в которых не было лжи, и тем не менее правду они тоже не открывали. Эмер могла понимать их, как ей угодно.

Эмер только вздохнула. Впрочем, вздох прозвучал довольно сердито.

– Все то, что ты толковал про многослойность Другого Мира, Тир Тайнгире, по-русски называется – ерунда на постном масле, милый, – ласково сообщила Дара. – Только преподавателю алгебры мог померещиться этот самый твой дух в квадрате. А я всю жизнь ненавидела алгебру! И, кроме того, я женщина, и я способна чувствовать. Сон духа обретает плоть, Фердиад! Не здесь, возможно, эта плоть возникает там, где ей физиологически положено быть, – в Этом Мире, но и сюда, в Тир Тайнгире, эта плоть может проникать.

– Ты ошиблась, – ответил Фердиад. – Ты неправильно все это поняла. Ты поняла так, как тебе хотелось, чтобы оно было.

– Мне хотелось, чтобы так было, – и так стало. Я это ощутила больше, больше… ну, не знаю, чем что! Прозвучало Слово – и оно прикоснулось к моему телу! Да ты на руку свою посмотри! На след! Ведь это тоже было Слово!

Эмер схватила Фердиала за руку и ощупала кисть.

– Чем это тебя? – очень тихо и в полном недоумении спросила она, но Дара на дала ему ответить.

– Тебе не приходило в твою умную голову, что дело – в тебе самом? Похоже, что сидам просто не дано понять природы Слова. Отсюда и твоя вражда к тем, кому на голову, словно камень с утеса, свалился дар.

– И опять ошибка, – совершенно учительским голосом только что не прогнусавил сид. – Вот ведь Ротниам поняла эту природу.

– Ничего она не поняла, Фердиад! Просто она полюбила лучшего из мужей с его даром вместе! Ей не Слово было нужно, а то, что дар Слова приносит мужчине славу и честь! А остальное, как ты любишь говорить, производные от этой величины.

– О каких словах речь? – спросила встревоженная Эмер. – Раз уж я здесь и вы меня больше не гоните, то объясните, ради великой Бриг!

– О каких словах речь? Нетрудно ответить. Помнишь, я хотела спросить тебя о третьей ветви Бриг, а ты увела разговор совсем в другую сторону. Ты знала о вражде между друидами и филидами, ты знала, как друиды вытесняли филидов отовсюду, и главным образом – тех, кого боялись. Тех, кто мог противопоставить тайным знаниям слово, которое становится Словом. Эта вражда была долгой – до последнего друида и последнего филида, она и сейчас длится!

– Красиво, но не внушает доверия, – ответила на эту пылкую речь Эмер. – Филиды перелагали законы стихами и рассказывали наизусть древние истории, слово в слово. Филид самого высокого разряда, оллам, должен был знать их триста штук, если не ошибаюсь. Ничего своего они в эти истории не вносили. За что преследовать и убивать ходячую книгу увлекательных историй? Тем более что друиды в конце концов вынуждены были уступить филидам, и те жили при королевских дворах еще несколько столетий…

– Не надо, Эмер, – сказала Дара. – Твои знания больше не внушают мне длверия. Это – из краткого курса истории! Как я искала в Другом Мире следы Диармайда, так ты – следы Фердиада. Ты расспрашивала сидов и сид, чтобы понять наконец – что такое Фердиад. Вот почему в твоих записях не было ни слова ни о фоморах, ни о филидах. А ведь стоило тебе спросить про филидов – и ты бы очень много узнала о Фердиаде, столько узнала бы, что сама была бы не рада!

– Вся эта информация есть в книге, которую мне подарил Фердиад, – свысока отвечала Эмер. – И искать незачем.

– А кто составил эту книгу – он тебе сказал?

– Разве это имеет значение?

Дара пристально посмотрела на нее – и рассмеялась.

– Если спрашиваю – значит, имеет! Ты ведь внимательно читала только то, что казалось тебе правильным. А если Фердиад назвал филидов неправильными – то ты и отнеслась к тем страницам, как к дешевым статейкам в дурацких газетах.

– Это они и были – вырезки какие-то, машинопись, которой без лупы не разобрать, совершенно дилетантские штуковины.

– Тебе не показалось странным, что в одной книге собраны правильные и неправильные страницы? Ты не пытаась понять, по какому принципу они состыкованы?

Эмер уставилась на Дару с настоящим, а не профессионально сыгранным удивлением. В глазах крестной был совершенно четкий вопрос: да какого же черта мне этой ерундой нужно было заниматься?

– Он решил, что в твоих руках от тех знаний не будет вреда. Потому, что ты скорее собственным глазам не поверишь, чем ему. И не сделаешь ничего такого, что причинило бы ему вред. Он сделал меня ходячим блокнотом, а тебя – ходячим книжным шкафом! Шкафу тоже не положено интересоваться своим содержимым! А ведь этих книг несколько, крестная, и все – разные! Одну я изучила вдоль и поперек! Другая – у тебя под ногами, в тулмене Фердиада…