...В ту хеллоуинскую ночь был страшный ветер, завывающий среди многоэтажных домов, ещё не небоскрёбов, но уже величественно возвышающихся на фоне частного сектора. Одной из этих многоэтажек был родильный дом, старый, угрюмый и мрачный, словно некогда живое существо, но умершее, облезлое, пустое, ставшее приютом мелким вредителям - людям. В окно палаты размеренно стучала корявая ветка дерева, словно чья-то раскидистая лапа, тянувшаяся к ещё не видевшим свет или уже родившимся младенцам. Лампа мерцала из-за неполадок с электричеством, и в углах палаты играли зловещие тени, словно выжидающие удобного момента, дабы напасть на ещё не рождённого человека, разорвав его мать и вкусить столь сладкую и желаную для них плоть, уповаясь болью, страданиями и страхом, находясь в экстазе от трапезы и своей кровожадности, нападать вновь и вновь... "Но это лишь тени, ветер и дерево, всего лишь игра воображения" - так думали все, кто ожидали родов в этом ужасающем своей атмосферой здании. Но никакие убеждения не помогали избавиться от навязчивого страха, а тихие, едва слышимые монотонные поскрипывания деревянного пола в коридоре добавляли лишь трепет, но не столько за себя, сколько за своих детей...
И вот, в одной из палат истошно завопила молодая девушка, разорвав своим криком ночную, сводящую с ума мрачную тишину, и её вопль означал лишь одно - схватки. Врач стремглав бросился в палату, попутно поднимая медицинских сестёр, которые слишком глубоко погрузились в объятия Морфея. Время 00:55, рождён мальчик, который не кричал, не испытывал неудобства в новом для него мире, а улыбался, глядя акушеру в глаза, совершенно не моргая. Он не мёртв, но его невообразимое спокойствие и холодный, пронзительный взгляд, смотрящий будто в самые потаённые уголки души, будто ищущий в ней что-то, невольно пугал, вызывая огромное отвращение...
Родившись с синими, словно небо, глазами, и светлыми, словно крылья ангела, волосами, он полностью изменился до восхода солнца, обретя редкие глаза - хамелеоны, меняющие цвет от освещения и настроения, но в большинстве своём они были серые, с небольшой долей зелёного, а волосы обрели иной оттенок, став походить на едва заметное пламя, что освещает путь странникам, идущим в тумане... Но никто не знал, что обитало внутри этого младенца, в самой его сути, именуемой душой, но об этом по порядку...
Младенец, рождённый в ту ужасающую ночь, жил и рос среди всех, не выдавая свою глубинную суть, что не принадлежит этому миру. Прошли годы, и ничто не вызывало ни у кого ни малейших подозрений, но только он подозревал о чём-то, обитавшем где-то в глубинах сознания. Лишь когда его назвали по имени, что-то внутри невольно шевелилось, будто ото сна, эхом повторяя имя, словно проверяя его на слух, смакуя, наслаждаясь благозвучанием. И редко, это нечто давало советы как поступить в той или иной ситуации, защищая свою смертную оболочку от несчастий, выступая в роли интуиции. И звали мальчика Кирилл, что соответствовало его властолюбивому характеру собственника, любящему манипулировать людьми, несмотря на свой ещё детский возраст. Ему было лишь 9 лет, но амбиции были куда больше, чем у его сверстников.
Но не всё было так хорошо, ведь ему было свойственно высокомерие, смешанное с бунтарством и нежеланием подчиняться. Старшие думали, что это пройдёт со временем, но сверстники недолюбливали его, считая едва ли не врагом, как бы глупо в таком возрасте это не звучало. И в один из обыденных дней, ничем не примечательных изначально, произошло то, что изменило жизнь ещё ребёнка, даровав понимание себя самого...
- С дороги, зубрила! - грубо, едва ли не крича, толкая Кирилла, пробежал главный забияка класса - Максим.
"Ты пожалеешь об этом" - шептал по змеиному голос, обитавший в глубине души, но мальчик ничего не ответил, решив не ввязываться в конфликт, но отомстить позже, выждав нужный момент.
- Что молчишь, боишься? -всё неунимался обидчик.
- Отстань, не твоё дело!
- Что ты сказал, ботаник?
Терпение Кирилла лопнуло от обиды, и он, сжав свой маленький кулачок, набросился из всех своих сил на обидчика. Неизвестно, чем бы окончилась эта драка, если бы не вмешательство учителя, столь удачно проходившего мимо. Разняв их, он немедленно повёл обоих к директору, так как это было недопустимым проступком в элитной школе, где они обучались.
Уже пожилая женщина, находящаяся на почётном посту директора порядка семи лет, была очень строгих нравов, считавшая, что о любом нарушении дисциплины необходимо немедленно уведомлять родителей лично, с вызовом их в кабинет. Для неё было не важно, какую должность они занимают и где находятся в данный момент. И этот случай не стал исключением.
Уже придя домой вместе с родителями, Кирилл понимал, что наказания не избежать. Но результат превзошёл его ожидания - ему отказали в покупке велосипеда на грядущее лето, а это было для него сродни катастрофе.
"Всё из-за него, он виноват, покарай его, мы сделаем это вместе!" - тихо, едва уловимо шептало холодное, полное ненависти, нечто. "Нет, нельзя так!" - вступился мальчик, но его обида, жажда мести и справедливости одолевали его, сжигали изнутри. Ведь он ни в чём не виноват, по его мнению, он поступил правильно. "Дай мне сил, я накажу его!" - не отчаивался голос, становящийся всё сильнее и увереннее. "А что с ним будет?" - начал сдаваться Кирилл. "Он будет просить прощения за все обиды" - заискивающе, едва скрывая злобу, отвечало Зло, жившее в мальчике. "Я дам тебе силы, но как?" - поинтересовался Кирилл, но в тот же миг весь мир будто задрожал, все цвета стали невероятно насыщенными, но, так же резко всё перестало существовать, и он погрузился в темноту, холодную, пугающую...
