Диармайд. Зимняя сказка - [124]

Но преимущество пока что было на стороне Фердиада. Целясь в Дару белой искрой с левого кулака, он отступал, чтобы захлопнуть дверь и припереть ее чем-нибудь со стороны шийна. Щель же между дверью и порогом была достаточно широка, чтобы за несколько минут помещение полностью затопило. Если вспомнить, что море, приходя на голос, поднималось чуть ли не до третьего этажа, то радости было мало. Тем более, что сама же Дара и вызвала эту безмозглую, покорную, наверно, не слову, а мелодии воду!

Фердиад узнал «Лисичку» – сам же он отдал этот кинжал Кано. И смысл гейса он тоже прекрасно понял, потому и оборонялся. Как вода была для Дары реальна потому, что она верила в эту воду, так «Лисичка» была опасна для Фердиада – он, как и Кано до объяснения на озерном берегу, не мог усомниться в гейсе!

Выход был один – Дара взяла «Лисичку» за лезвие и, как в детстве, когда ей непременно нужно было попробовать себя и в мальчишечьих забавах, метнула нож в Фердиада.

Ей показалось, что «Лисичка» на лету чуть изменила направление – зверь на рукояти знал, где добыча!

Фердиад взмахнул левой рукой, но поздно – острие вонзилось в плечо, он отшатнулся и исчез из виду.

Дара, уже по колено в воде, выбежала в шийн и сперва не увидела вообще никого, только блики от факельного пламени. Очень удивленная, она на всякий случай сдернула «Змейку» с карабина и поспешила было туда, откуда через узкую вертикальную щель наступала вода. Но споткнулась.

И тогда лишь сквозь прозрачно-голубой слой морской воды она увидела лицо Фердиада, окруженное колеблющимися длинными волосами, сейчас – серебряными…

Глаза его, прекрасные раскосые глаза сида, были закрыты.

Судя по тому, что он оказался на дне, и к нему пришло понимание истинности моря.

Приподняв его, схватив за плечи, Дара потащила его к щели, протиснулась наружу и с трудом вытянула его.

Снаружи был ясный день – как и всегда в Другом Мире, без солнца, но и без единого облачка; свет, казалось, шел сразу отовсюду. Стоя по пояс в воде, Дара огляделась, нашла более пологий склон холма и полезла вверх, согнувшись, пятясь и с каждым шагом поднимая все выше и Фердиада.

«Лисичка» у него в плече держалась чудом, слабый бросок вогнал лезвие очень неглубоко, но кинжал покачивался и не падал.

Море остановилось в своем наступлении и ожидало продолжения песни. Гряда холмов была теперь цепочкой островов, но некоторые соединялись узкими перешейками – возможно, там под травой и слоем земли соединялись между собой тулмены и большие бру.

Дара уложила Фердиада на густую и сочную траву – зеленую, но со стальным оттенком. Подумала – и, придерживая края раны, вытащила из его левого плеча кинжал. Сразу же сжала пальцы и забормотала – так, как научила Сана.

Кровь сида оказалась тоже красной, но стекала не каплями, а шариками, да и шарики были с подозрительным ртутным блеском. Но наговор на нее подействовал – и ладно.

Фердиад открыл глаза.

– Если ты так защищаешь свою любовь…

– Ну?

– Что же ты не оставила меня в шийне?

– Я целитель, Фердиад, – серьезно сказала Дара. – Я целитель второго посвящения. Поверь, я очень хотела оставить тебя в твоем шийне…

Глава тридцатая Суд

Дара сидела на вершине холма в одном только белом кружевном топе. Вокруг на траве были расставлены и разложены зимние сапоги, колготки, трусики, джинсы и кинжал «Лисичка».

В руках она вертела перстень Фердиада, осваиваясь с ним, пытаясь прочувствовать его энергию.

Первое, что она сделала, залечив сиду рану, – стянула с его онемевшей левой руки этот опасный перстень. Когда он опомнился, было уже поздно.

Сейчас сид лежал чуть ниже, раздетый до трусов, и его имущество тоже было выставлено на просушку.

Море то отступало, то, вновь услышав призывную песню, подступало к самым ногам Фердиада.

– Подожди, вот все высохнет, оденемся – и продолжим наши светские беседы, – сказала Дара, пощупав джинсы.

Он молчал. То, что он позволил лечить себя, охваченного неслыханной слабостью, способного лишь шептать, было для него унизительно.

– Что же мне теперь с тобой делать? – спросила его Дара. – Есть у меня одна мысль, но я в ней что-то не уверена…

Фердиад пошевелился. Дара на всякий случай положила руку на рукоять «Лисички». Ее привычная «Змейка» осталась внизу, в затопленном шийне, а этот кинжал все еще был чужим, и Дара сама удивлялась, как ей удалось запустить его в Фердиада.

– Помнишь, как Шин называла орехи праздником для мозгов? – ответа не было, и Дара продолжала. – Я перед экзаменом по ботанике так боялась, что перевру все названия и дозы, что за ночь съела целый килограмм очищенных грецких орехов. Вот – по сей день праздника жду. Где бы мне взять сейчас мудрости? А, Фердиад?

Она потрогала трусики, убедилась, что сверху они высохли, и перевернула другой стороной.

– Хорошо еще, что тут тепло… Я начинаю понимать сидов, которые ушли жить в Другой Мир.

– Не так уж тут тепло, как ты думаешь, – наконец соблаговолил отозваться он.

– Вообще-то мне здесь нравится. Послушай, Фердиад, а что ты такого отыскал в нашем бестолковом Этом Мире? Хоть теперь ты можешь это объяснить? Ты ведь был там один, совсем один среди нас. Если бы ты хотел власти – то не стал бы возиться с Курсами. Если бы хотел красивых женщин – опять же, нашел бы себе более подходящий курятник.