Диалектика истории человечества. Том 2 - [5]

Единство логического и исторического, их соотношение при изложении истории человечества нетрудно наметить. Последовательность категорий диалектической логики идёт параллельно с историей, в единстве с ней, хотя и логика «повторяет» лишь отдельные звенья, отдельные ступени развития истории, как общее всего многообразия фактов.

Логика, при анализе связи исторического и логического, как мы увидим, не совпадает с историей, пока в ней категории отображают данную общественную формацию, но она глубже, вернее, полнее отражает движение истории в целом, в своих выводах, переходах понятий, в их отношениях и взаимозависимости. Диалектическая логика пронизывает мир историзмом, рассматривая мировой материальный процесс как движение истории, но диалектика не сводится к «истории», не совпадает с «историей» мысли.

И в то же время, только в общих законах движения логика приближается к подлинному историзму, к углублённому и конкретному знанию природы, истории и истории познания.

Ленин в этой связи писал: «Мышление, исходя от конкретного к абстрактному, не отходит от – если оно правильное… - от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т.д., одним словом, все научные (правильные, серьёзные не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее»³.

Лишь в таком единстве логического и исторического, общего и отдельного, наука способна объяснить действительность в единстве всего многообразия фактов, доходя до первейших причин, законов бытия, природы и истории человечества.

§ 1.1. Объективные законы истории, как научная основа объяснения необходимости в кажущимися случайными действиях людей, умение находить объективные основы материализма в историческом процессе

История – это деятельность преследующего свои цели человека, - писал Маркс.

История развития общества в одном пункте существенно отличается от истории развития природы. Именно: в природе (поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на неё человека) действует одна на другую лишь слепые, бессознательные силы, и общие законы проявляются во взаимодействии этих сил. Здесь нигде нет сознательной жизненной цели: ни в бесчисленных кажущихся случайностях, видимых на поверхности, ни в окончательных результатах, показывающих, что среди всех этих случайностей явления происходят сообразно общим законам.

Наоборот, в истории общества действуют люди, одарённые сознанием, действующие обдуманно или по страсти, ставящие себе определённые цели. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желанной цели. Но как ни важно это различие для исторического исследования, - особенно отдельных эпох и событий, - оно нимало не изменяет того факта, что ход истории определяется внутренними общими законами, как естественный процесс.

В самом деле, на поверхности явлений и в этой области, несмотря на сознанные и желанные цели всех отдельных людей, царствует, в общем и целом, по-видимому, случайность, - писал Энгельс. Желанное совершается лишь в редких случаях; по большей же части цели, поставленные себе людьми приходят во взаимные столкновения и противоречия, или оказываются недостижимыми частью по самому своему существу, частью по недостатку средств. Столкновение бесчисленных отдельных действий приводят в области истории к состоянию, совершенно подобному тому, которое господствует в бессознательной природе. Действия имеют известную желательную цель, но результаты, на деле вытекающие из этих действий, вовсе не желательны. А если они, по-видимому, и соответствуют желанной цели, то, в конце концов, они несут с собой далеко не то, что было желательно.

Таким образом, кажется, что, в общем, случайность одинаково господствует и в исторической области. Но где на поверхности происходит игра случайности, там сама эта случайность всегда оказывается подчинённой внутренним, скрытым законам необходимости. Всё дело заключается в том, чтобы открыть эти законы и от них показать связь с каждым фактом, кажущимся случайным. После установления этой связи отдельных фактов с общими законами, первые становятся уже раскрытыми как необходимые, находящиеся, вытекающие из необходимой связи. Это мы и будем делать на протяжении всего нашего исследования.

Каков бы ни был ход истории, люди делают её так: каждый преследует свои собственные, сознательно поставленные цели, а в результате этого множества действующих по различным направлениям стремлений и их разнообразных воздействий на внешний мир, получается история из преследующих свои цели отдельных индивидуумов.

Вопрос сводится, стало быть, также к тому, что хочет это множество отдельных лиц. Воля определяется страстью или размышлением. Но те рычаги, которыми, в свою очередь, непосредственно определяется страсть или размышление, бывают самого разнообразного характера. Отчасти это могут быть внешние предметы, иногда – идеальные побуждения: честолюбие, «увлечение истиной и справедливостью», личная ненависть или даже всякого рода прихоти.

Но, с одной стороны, мы уже видели, что действующие в истории многие единичные стремления в большинстве случаев ведут за собой не те последствия, какие имелись в виду. Очень часто эти последствия прямо противоположны желаниям деятелей. И уже по одному этому побуждения, двигавшие деятелей, имеют, в последнем счёте, лишь второстепенное значение. А с другой стороны, является новый вопрос о том, каковы те исторические причины, которые отразились в головах деятелей в виде данных побуждений. Он стоит в основе каждого научного исследования.