Девушка выбирает судьбу - [56]

Мы кочуем вдоль берега реки. Вот опять переменили стойбище и оказались на один овечий переход выше по течению. С той стороны реки виднеются великолепные пойменные луга. Связав плоты, переправились через реку. Трава здесь по пояс. Женщины принялись ставить юрты. Освободившись наконец от всевозможных мелких поручений, мы, несколько приятелей, нашли небольшую проплешину в траве и принялись играть в асыки. Видимо, я изменился в лице, потому что друзья почему-то бросили игру и с испугом смотрят на меня.

— Эй, что это ты побелел?

— У тебя болит что-нибудь?.. Живот болит?!

— Нет… — Я отрицательно качаю головой. — Вы поиграйте, а я сейчас приду!

Ступая неслышно, как кошка, подхожу к нашей юрте. Все заняты устройством на новом месте. Старший брат длинной, тщательно очищенной от коры жердью поддерживает шанрак на определенной высоте, а женщины во главе с бабушкой крепят в отверстия шанрака изогнутые уыки. Никто не обращает на меня никакого внимания. Я достаю из свернутой циновки заранее припрятанную белую палку и мчусь к реке. Свою рубашку, а вернее, то, что осталось от нее после весенней носки, я накручиваю вместе со штанами на голову и вхожу в воду.

Вода ледяная, но теперь я уже плаваю по-настоящему: вразмашку, лягушкой, уточкой, на спине, а не только по-собачьи. На тот берег я переплываю довольно легко и бегу на наше старое стойбище. Солнце стоит в зените, жара необыкновенная, но мне все нипочем.

Добираюсь наконец до места и сразу бросаюсь к высокому кусту бурьяна, который рос неподалеку от нашей юрты, возле склада кизяка. Словно полевая мышь, рою руками мягкую податливую землю и облегченно вздыхаю. Моя сака — главная бита при игре в асыки — цела и невредима.

Эту саку, как и каждый настоящий игрок, я считал заколдованной. К тому же она не от простого барана, а от дикого козла — кульджи. Старший брат, когда был в настроении, залил в нее хорошую порцию расплавленного свинца, а затем обкатал ее бока на каменном жернове. К тому же сака была левша — специально для меня. С ее помощью я, бывало, обыгрывал подростков, которым приходился по пояс. Но на старом стойбище некий рыжий Абдеш, пользуясь тем, что был лет на пять старше, пытался отобрать ее у меня. Пришлось на время закопать ее в землю. При отъезде я совсем забыл о своей заговоренной саке…

Теперь, спрятав ее за пояс, я в самом радужном настроении возвращался обратно. Хоть нос у меня курносый, но на этот раз он чуть ли не задевал за облака. Я даже запел, когда увидел реку, а за ней наш аул. Все юрты уже были поставлены, синие дымки вились над очагами. Возле нашей юрты суетилась женщина. Отсюда не разглядишь, но я был уверен, что это бабушка. Вспомнив, что еще с утра ничего не ел, я прибавил шагу.

— Ойбай!

Я закричал в ужасе и подпрыгнул на добрых полметра. Босая нога наступила на что-то холодное, скользкое…

Это была огромная, полутораметровой длины, змея — серая, с черными крапинками по всему туловищу. Свернувшись и подняв вертикально голову, она приготовилась к прыжку. Волосы зашевелились на моей голове от страха, но я изловчился и что есть сил швырнул в нее своей палкой. Попал я точно, потому что змея вдруг беспомощно опустилась и стала конвульсивно извиваться. Схватив палку, я принялся молотить ее по голове. Потом рассек туловище змеи на несколько частей, до неузнаваемости изуродовал голову и постарался уничтожить хвост. Мне довелось уже слышать от взрослых, что если не раздробить позвоночник мерзкой твари и не искромсать ее хвост, то она снова оживет, а из хвоста может вырасти новая змея. По этому поводу даже есть песня, приписываемая самой змее:

Лишь бы уцелела моя золотая голова,

И воскресну я тогда на шестой день.

Лишь бы уцелел мой бронзовый хвост,

И воскресну я тогда на седьмой день.

Лишь бы уцелело тело трубчатое,

И воскресну тогда на тридцатый день!

Я выкопал палкой ямку и закопал змею в стороне от дороги. Так поступать нас учили взрослые, и не напрасно. Если оставить эту падаль на земле, то налетевшие мухи начнут переносить с нее всякую заразу на скот и людей. К тому же существует поверье, что к месту убийства подруги приползают другие змеи.

Давно это было, а до сих пор меня охватывает дрожь, когда вспоминаю холодное могильное прикосновение к босой ноге. Очевидно, правда, что змеи лишены слуха. Я пел тогда на всю степь, а она даже не посторонилась от моей ноги. В то же время пословица гласит, что «смерть гонит змею на проезжую дорогу». Может быть, и эта решила умереть. Разве найдешь на земле хоть одну живую тварь, которая бы не сторонилась человека…

Какой породы была эта змея, я до сих пор не знаю. А вот с живущей по берегам наших рек и водоемов змеей — стрелкой, как называли ее у нас, мне несколько раз приходилось сталкиваться вплотную. Встречая человека, она тут же становится на хвост и, покрутив головой, словно примериваясь, стрелой бросается вперед. И все же всегда удается отойти в сторону, а змея, не рассчитав силы удара, разбивается о землю. Тут остается лишь добить ее.

Но мы знали, что на охоту за змеями не рекомендуется выходить в одиночку. Их может оказаться несколько, и тогда хоть одна, но может укусить. Я видел животных, погибших через несколько часов после укуса такой змеи-стрелки.