Девушка в черном - [10]
— Иисус помог им, — сказала Саале, выслушав рассказ Кади о рыбаках, которые не остались в эту ночь в караульной будке пережидать, пока прекратится ветер.
Но Кади считала, что мужчина в море не должен надеяться на божью помощь. Тому, кто сам за себя постоять не может, не следует и пытаться выходить в море. Ни один настоящий мужчина не станет полагаться в своей работе на волю моря и бога.
С тех пор прошло две недели. Однажды Кади собралась в магазин.
— Надо купить соль, керосин, мыло и еще всякую всячину, — сказала Кади и велела девушке пойти с ней. — Одна я все не дотащу, а два раза ходить слишком накладно.
Они шли через поросшую можжевельником пустошь. Кади — впереди, а Саале — в нескольких шагах сзади, точно как Кадина овца. Если бы кто-нибудь посмотрел на них издалека, то подумал бы, что Кади тащит девушку за собой на веревке.
Прежде всего им пришлось пройти по аллее старой мызы. В конце аллеи стояли маленькая лачуга и каменная мельница с мощными крыльями. У самой дороги на веревке, протянутой между двух рябин, сушились голубые кальсоны.
— Хм, — сморщила Кади нос, — и зачем надо выставлять на показ всему свету свои «наполеоны»?
Словно напрашиваясь на сравнение, справа от бывших земель усадьбы стояли новые белые дома рыбаков, а слева — пригнувшаяся к земле старинная корчма с двумя толстыми колоннами, винокурня и развалины конюшен.
В стороне от дороги виднелся фасад красивого дворца бывшей баронской усадьбы, с традиционными колоннами и балконом. Перед ним стояло в ожидании полчище велосипедов.
— Чьи они? — спросила Саале.
— Это наша школа, — гордо объяснила Кади. — А ты что же, ничего здесь не помнишь?
— Нет. Я была совсем маленькой, когда мы с мамой были тут.
— С матерью и отцом, — поправила Кади.
— Не помню.
— Ты совсем не помнишь отца?
— Немножко помню. Как он дом строил и мы с мамой принесли ему поесть. Мы сидели на краю фундамента, и он мне подмигивал.
…Потом он оставил все и ушел от них. Не поладил с матерью из-за религии. Мама однажды сказала, что отца испортили в России во время войны…
Думы об отце не причиняли Саале боли, хотя о нем напоминал их большой недостроенный дом, в котором отец успел сделать пригодными для жизни лишь комнату и кухню.
Уж Альма теперь достроит его…
В другом конце прибрежной деревни виднелась старая красивая церковь, и Кади до невозможности нравился петушок на шпиле колокольни.
— А молитвенного дома у нас нет, — сказала она.
— Господь вездесущ и слышит повсюду, — ответила Саале.
Больше никогда в жизни не переступит она порог молитвенного дома.
Со временем деревенский центр передвинулся с того конца, где была церковь, туда, где раньше находилась никому не принадлежащая поляна. Теперь на месте бывшей поляны стоял магазин. Казалось, он построен из стекла, и все, чем и как торговали внутри, было видно снаружи. А вокруг магазина по обеим сторонам дороги в последние годы выросли двухэтажные силикацитные дома рабочих рыбного цеха.
Перед магазином стояли два грузовика и два ряда велосипедов. А за домом на травке расположились старики. Один счищал сургуч с горлышка бутылки, другие считали, что сойдет и так.
— Оно уже чистенькое, как губы невесты.
Старики рассуждали о новых лодках, давно обещанных колхозу, но почему-то до сих пор не прибывших. Затем один старик стал рассказывать, как он находился при строительстве такого огромного корабля, что нос его уже плыл по морю, а корму еще только чертили на бумаге.
Перед входом в магазин собралась группа молодых мужчин. Мартти купил себе «Яву» и, улыбаясь, жаловался, будто теперь он так некредитоспособен, что даже собаки задирают на него ногу. А мальчишки с восхищением похлопывали новехонькую машину и хвалили «модоцик» Мартти.
За прилавками здесь работали молоденькие любезные и улыбчивые продавщицы, словно сошедшие с конфетных коробок. Только в галантерейном отделе торговала старая Саара.
Руки ее дрожали, когда она отмеряла резинку, а пальцы не могли уже извлечь из коробки маленькие пуговицы. Но она любила людей вокруг себя и свою работу, которой занималась всю жизнь, и пока не собиралась идти на пенсию.
Старые рыбаки помнили ее молодой девушкой. Она была чертовски красивой, и парни буквально сходили по ней с ума. Тогда она продавала в лавке за церковью булочки с шафраном и кардамоном и шоколадные пасхальные яички, внутрь которых заделывали кольцо с изображением сердца. И парни все покупали и покупали, чтобы только иметь возможность заглянуть в ее черные глаза.
Теперь молодые рыбаки ходили к Сааре за нейлоновыми рубашками и четырехрублевыми импортными носками, и Саара, как в старину, сияла, радуясь парням.
Кади приветствовала всех, и все здоровались с Кади. На Саале поглядывали доброжелательно, но без особого интереса. Она стояла у огромного окна и ждала Кади.
В такое время в магазине обычно бывало две очереди. В одной — женщины стояли за продуктами, в другой — терпеливо и смирно стояли за водкой мужчины.
Саале видела сквозь стекло, как подъехал на велосипеде Танел; у него за спиной на багажнике сидел маленький мальчик и висели пустые хозяйственные сумки.
Саале хотела отвернуться, но Танел уже заметил ее и кивнул, как добрый знакомый. Он вошел и протянул Саале руку.
