Дети мира - [48]
Так, однажды я крикнул Милану Футке, что он украл голубя у Мишко Штефанца.
— Кто это украл голубя? — сразу вскочил Милан.
— Ты.
— Я украл голубя?
— Да, ты!
Милан схватил меня за рубашку и так дернул, что рукав было совсем оторвал. Я его оттолкнул, и он чуть не свалился.
Учительница отчитала нас и оставила в классе после уроков, и мы должны были писать: «Я не буду драться с товарищами».
Но ведь это было несправедливо!
Почему Милан смеялся?
Почему вскочил с места, когда я закричал про голубя, и схватил меня за рубашку?
Не схватил бы, я бы его не толкнул. А насчет голубя — так это чистая правда.
Когда нас отпустили из школы, мы подрались. Учительница увидела это и пожаловалась родителям. Дома мне здорово влетело, а Милану ничего не было.
Где же тогда справедливость?
В начале учебного года учительница установила, какой у кого голос, проверяя каждого ученика отдельно. Каждый мальчик и девочка должны были спеть песенку, а учительница после этого что-то в свою записную книжку записывала.
Лацо спеть не захотел, так что она и записать его не могла. Она пригрозила пожаловаться родителям. Пожаловаться не пожаловалась, но и в хор его не взяла. А хор-то выступает почти на всех деревенских праздниках.
Я тоже в хор не попал, хотя учительница меня дольше всех проверяла.
— Скажи «а»! — говорила учительница.
— А…
— Пропой!
— А-а-а!
И готово: все уже смеялись.
Учительница пела на все лады и всё добивалась, чтобы я ей подражал. Но откуда же у меня возьмется такой тонкий голос? А она не умеет петь низким. Только ее никто не заставляет петь низко, а от нас она требует. И напоследок она сказала, что я — музыкальный антиталант.
Сперва мне это понравилось. Но когда учительница почти на каждом уроке музыкального воспитания подчеркивала это, мне стало противно.
Почему же я антиталант, если во всем классе антиталантов больше нет?
Хуже всего меня злило, что я не знаю значения этого слова. А мама мне сказала, что просто у меня нет музыкального слуха.
Я немного успокоился: ведь то же самое сказали обо мне, когда еще мои родители собирались записать меня в городе в музыкальную школу.
Так я этому и поверил!
Как можно сказать о человеке, что у него нет музыкального слуха? Разве лучше меня слышит Марьена Рачкова или Анча Фиалова? Не верю! Кроме того, когда какой-нибудь ученик очень фальшиво поет, я знаю об этом так же хорошо, как и всякий. По-моему, ошибка из-за того получилась, что у меня такой низкий голос.
На уроках музыкального воспитания весь класс всегда выходит к доске, и только мы двое — Лацо и я — сидим на своих местах. Остальные ребята смеются над нами, и мы сначала им завидовали, но потом быстро поняли, что мы выгадали. Они-то должны целый урок простоять, а мы сидим!
Наконец-то восторжествовала справедливость.
ЮГОСЛАВИЯ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ФЕДЕРАТИВНАЯ РЕСПУБЛИКА ЮГОСЛАВИЯ (СФРЮ).
Государство на юго-востоке Европы, в северо-западной части Балканского полуострова.
Территория — 256 тыс. кв. км.
Население — 20 млн. жителей.
Столица — Белград (703 тыс. жит.).
Крупнейшие города: Загреб, Сараево, Скопле, Любляна.
Воя Царич
ПОЕЗД В СНЕГУ
Перевела с сербскохорватского И. Макаровская.
Рис. Г. Епишина.
Дни тянулись за днями, и только проходившие мимо поезда вносили в жизнь мальчика хоть какое-то разнообразие и радость. Обычно он стоял возле сторожки и махал рукой всем, начиная от кочегара и кончая пассажирами последнего вагона. Служащие поездов уже знали Милована и, завидев сторожку, всегда выглядывали из окон.
— Здравствуй, малыш! Привет отцу! — крикнул ему однажды машинист и бросил коробку конфет.
Милован был большим сластеной, но все же часть конфет он оставил в память о таком замечательном дне. Каждое утро он проверял, на своем ли месте его конфеты, пересчитывал их и потом старательно завертывал в бумагу.
Когда наступало лето, Милован пас корову и загонял ее в хлев — это были все его дела. Отцовские книги он давно пересмотрел и разрисовал, а старый пес уже так одряхлел, что не мог принимать участия в его играх и все время ходил за мальчиком по пятам, да и то без всякой охоты — просто выполнял свой собачий долг.
— Папа, куда идут поезда? — спрашивал Милован отца.
— Одни — на восток, в Белград, другие — в Загреб.
— А кто в них едет?
— Пассажиры.
«Кто они такие, эти пассажиры?» — размышлял Милован. И в воображении мальчика вырастали веселые, суетливые люди, нагруженные чемоданами и сумками, которые мчатся из Загреба в Белград, чтобы там сразу же пересесть на автомашины или припуститься бегом. Пассажиры… Миловану казалось, что это профессия некоторых людей, каких-то странных взрослых людей, которые вечно куда-то спешат и к которым все относятся с почтением. Он еще не видел вблизи ни одного пассажира — поезда перед сторожкой никогда не останавливались, и Милован никуда не ездил. Но он знал о пассажирах и поезде со слов отца все до мельчайших подробностей. Ведь отец несколько лет был кондуктором.
Часто играл он в поезд: поставленные в ряд стулья служили вагонами, а печь — паровозом.
