Десять ночёвок - [90]

«Кто-то убил Билла и Уилли, — пришла в голову простая мысль, без излишних доводов. — Опасность есть».

Сердце громко стучало в груди. Урчал мотор пикапа.

Через открытое окно я слышала, как где-то поблизости сонно топчется скот. Хотелось, чтобы взошла луна и осветила окрестности. Я снова включила передачу и медленно тронулась вперед, к повороту. Свет фар, бледный и бесчувственный, качался и подпрыгивал, когда передние колеса грузовика съехали с уклона большой трассы на малую дорогу, и уперся в металлическое сооружение, резко обозначив черную пасть открытого дверного проема. Машина Аликс стояла в стороне. За краем здания я заметила отраженный свет одного из задних фонарей другой машины. Машина Эда?

Я дернула рычаг переключения передач и отпустила сцепление, позволяя пикапу свободно катиться далее по дорожной колее. Вокруг ни движения. Я выжидала.

В ладонях и кончиках пальцев смутно ощущалось легкое покалывание, похожее на слабые уколы электрическим током. Дыхание стало поверхностным, глаза напрягались все больше и больше, когда каждый дюйм моего существа пытался обнаружить то, что ожидало впереди.

Что-то зашевелилось у края станции, вне досягаемости света. Я выключила фары и на пару секунд зажмурилась, чтобы лучше видеть впотьмах.

Ничего. Шли минуты.

До уха долетел отзвук: слабый, как шепот, как мяуканье, ничтожный возглас бедствия, почти поглощенный мощным грохотом насосов. Я напрягла слух и выключила мотор, чтобы лучше слышать.

Там кто-то есть.

Открытая дверь здания манила к себе. Неужели это все-таки Чет в ожидании свидания? Обслуживающий персонал? Кто же? В голове, как призраки, проносились возможные варианты. Я затаила дыхание, молясь, чтобы это была не Аликс.

Звук раздался снова. Крик, угасающий крик боли пронзил грохот и стон насосов.

Со свистом дыша сквозь зубы, я медленно и осторожно приотворила дверцу пикапа и спустила ноги на землю. Пульс звучал в ушах, такой быстрый и неровный, возрастая, как волна, вздымающаяся в холодном океане. Мелким шагом и пригнувшись я двинулась сквозь редкие кусты полыни под прикрытием теней, освещенная лишь рассеянным и тусклом мерцанием звезд. Колени и бедра двигались плавно, точно на смазанных подшипниках. Все чувства обострились, сканируя темноту в поисках пути.

Звук был жалобным, умоляющим. Сердце тянуло меня на этот звук, и я двинулась быстрее.

Моя кожа, как инфракрасный датчик, улавливала в темноте тепло скота, мышей и… только одного человека.

Удар! Позади, вне поля бокового зрения, вскочила на ноги телка и в тревоге отшатнулась от меня, разбудив трех других. Мое тело дернулось, переполненное адреналином, во рту пересохло, дыхание стало затрудненным; глаза едва не вылезли из орбит, силясь разглядеть больше, отличить темные очертания скота от кустов; слух притупился, переполненный ревом двигателей. Я инстинктивно распрямилась, чтобы приподнять уши над землей и расслышать крики. Легкие замерли, в ушах стучала кровь, и…

Взыыыньк! Кожей на шее я ощутила близкое тепло другого человека за долю секунды до звука рассекающегося воздуха перед ударом металла, как раз вовремя, чтобы низко пригнуться и побежать опрометью вдоль стены станции. Позади настигали шаги, их звук походил на дикие вопли, которые гнали меня к укрытию… Нет, не могу бежать так быстро, лучше спрятаться за дальним углом.

Дверь. Туда, въедаясь, вгрызаясь в ночь глазами!..

Каждый клочок информации…

Ищу место, чтоб спрятаться, спастись, ну же, ну же!..

Вниз под мосток, в яму между насосами… Ноги попали в холодную, провонявшую нефтью воду. Я зажата между грохочущими балансирами насосов, повернула голову вбок, чтобы они не зашибли меня, спиной прижалась к холодному бетону. Единственное тепло здесь — мелкие брызги сырой нефти и воды, что хлещут мне в грудь. Внутри станции, внутри изоляции стен, внизу, в бетонном колодце с двигателями, шум насосов оглушает.

Лошадь. Завернув за угол, я увидела лошадь. Далеко от станции стояла лошадь, огромные белые пятна на ней плавно двигались в свете звезд.

Пегий пони, ожидающий хозяина.

На голову мне посыпался песок: хозяин пони прошел по мосткам. Адреналин сотрясал мое тело, до боли скручивал мышцы спазмами. Я подняла глаза вверх, чтобы разглядеть своего противника, и прищурилась, чтобы слабый свет далеких звезд, просачивающийся сквозь грязные окна, не отражался от белков моих глаз. Никого не видно. Я слегка повернулась, чтобы посмотреть…

Балансир насоса содрал мне кожу с носа, удар перепугал быстрой и жестокостью.

До ушей сквозь рев насосов донесся едва различимый звук захлопнувшейся входной двери о тяжелую металлическую раму. Лязгнул замок. Противник обошел яму с противоположной стороны, двигаясь тяжело, но проворно, скользя, словно тень. Он был одет во все черное: шляпу, атласную рубашку, брюки, сапоги. Лицо тоже было черным, измазанным в жженой пробке, так что его черты не различались в темноте, лишь несколько пропущенных пятнышек белой кожи тускло отражались в рассеянном свете звезд. Зато ясно выделялись его руки, сжимающие трехфутовый разводной ключ, как казалось, красный и маслянистый. Я напрягла память, пытаясь узнать этого свирепого человека, это животное, которое охотилось на меня сегодня ночью. Он был до жути знаком, но терялся в где-то в прошлом.