Деревия. Одиссея историка Улетова - [5]

«В вашей земле найдены мертвыми наши люди. Коль хотите мира, шлите своего челядина. А времени вам до заката!».

Весть облетела огнища. Собирался люд: шли, сжимая кулаки, глотая горечь проклятий.

— Надлежит нам дать ответ достойный, не посрамить щуров1 наших, — слово держал Божедар, старший Сновидов сын, муж дюжий и сметливый, в делах мирских отцу подмога.

— Да ведь не били мы их людей!

— Коль нашли в нашей земле, ответ все ж нам держать.

— Вот что, братья, — продолжал Божедар, — пойду я к киянам и потребую божьего суда, как повелось у нас, да и у них. А Правда на нашей стороне — не допустят боги кривды и хулы на чада свои.

— Любо нам слово твое, встанем все заедино, мужей дадим на поле биться и огнем, и железом, и водою готовы испыт держать2.

Под вечер покинул Божедар град, не взял с собой никакой зброи3, только малый нож в изукрашенных затейливой резьбой деревянных ножных виднелся за расшитым червлеными нитями поясом.

Шел, как подобает честному мужу, не торопясь, величаво, ясным соколом паря встреч вражьей стае.

Резкий кричащий звук пронзил вечернюю тишину, то дозорный, заметив Божедара, что есть мочи, дунул в рог.

Тотчас показался всадник, резво во весь опор нес его боевой конь. Видно по всему, не был киянин ни боярином, ни воеводой; молод годов от роду двадцати-двадцати пяти, доспех кожаный конская сбруя небогата, лишь ножны меча блистали дорогой отделкой — потрудились на совесть серебряных и золотых дел искусники да добрый кожевник.

Послушный конь, повинуясь хозяину, перешел с галопа на рысь и вот уж шагах в пяти от Божедара взрывал копытом влажную землю, водил из стороны в сторону головой, скалил белоснежные зубы — словно желая затеять разговор.

Заговорил верховой: без приветных словес приступил сразу же к делу.

— С чем пожаловал, деревщина… с гривнами4, — надменная ухмылка не предвещала ладной беседы. Да вам голодранцам столь и вовек не насбирать.

— Поклон от отца моего Сновида, еже держит град сей, и от люда нашего…

— Да ты смерд и людишки твои еще-от накланяетесь. Аще неcть чем за людей наших платить, так сволокем во Киев-град в робство.

— Мы ваших людей не били и готовы стать на судной роте5, а всхотите пойдем на божий суд — на поединок честной. Аль железом и водой примем испытание.

— Да ты, видать, как есть из древлян, — деревянный. Мы со смердами7 божьих судов не водим, где видано, абы муж бился на поле с смердщиной в божью правду, а железо да котлы своим бабам оставьте. А се последнее тебе мое слово: мы поутру уходим, а повернемся через три дни, и как не поднесете серебра сколь след за людей наших, так уведем во Киев, а городишко сожжем…

*****

Сновидовичи решили свою судьбу сами. Подпалили родовой град и ушли в Искоростень под щит князя Мала. Стали изгоями8 — ну да руки-ноги есть — обживемся и на новом месте. Да и князь поможет людям своим.

А уж, коль быть вскоре рати, быть и мести за обиды и поругание…

1 Предков.

2 Речь идет о так называемом «божьем суде». У древних народов высшей судебной инстанцией считалась божественная воля. «Апелляция» к ней, происходила различными способами, получившими у историков наименование “ордалий”. Например, — испытание кипятком. Происходило оно следующим образом. Перед тяжущимися сторонами, или же обвиняемым устанавливали котел с кипящей водой, куда бросали кольцо или иной небольшой предмет. По слову судьи следовало вынуть кольцо из котла. Затем на обваренную руку накладывалась повязка и опечатывалась специальной печатью. Через некоторое время повязка снималась. У кого рана заживала быстрее, тот и прав, ибо высшие силы на его стороне. Сходным образом происходило и испытание железом: следовало взять рукой раскаленный кусок металла и пронести его на расстояние трех шагов; после чего руку завязывали полотняной лентой. Если заживление ожога протекало нормально, это принимали за признак невиновности.

Одним из видов «божьего суда» были поединки, широко бытовавшие и у наших предков, о чем свидетельствуют арабские источники IX–X веков. Так, Мукаддези, писал, что когда «царь решит спор между двумя тяжущимися, и они решением его останутся недовольны, тогда он говорит им: разбирайтесь мечами своими чей острее, того и победа».

3 Оружия.

4 Серебряные слитки, выступавшие, в том числе и в качестве компенсации за убийство. Так, по Русской Правде за убийство свободного мужа, приближенного к княжескому двору назначалась «вира» в 40 гривен.

5 «Судная рота» — оправдательная присяга — разновидность «божьего суда». Так можно было снять с себя обвинения — честное слово ценилось очень высоко.

7 Смерд — изначально свободный земледелец-общинник — с развитием феодальных отношений терял свое равноправие, становясь плательщиком дани и прочих платежей. В глазах представителя господствующей врехушки племени полян это что-то вроде «мужика» для «барина» XIX века, хотя сами «мужики» так себя именовали в уважительном смысле (как, собственно, и в наше время).

8 Изгои — особая социальная категория в Древней Руси. По некоторым данным, находились под княжеской защитой. По Русской Правде штраф за убийство изгоя — 40 гривен.

Глава 4. Наука сходит с ума