День лисицы - [3]
И вдруг Коста уловил слабый тошнотворный запах. Он отпрянул.
— Не знаю, — заговорил человек. — То есть я был учителем и все такое. Да только сами понимаете… Как-никак из памяти выпала чуть ли не половина жизни. Лучшие годы…
Глаза его увлажнились, и он утер нос тыльной стороной руки.
Порывом знойного ветра всколыхнуло бумажные флажки, которыми, будто в честь свадьбы прокаженных, была разукрашена палатка.
— Но ведь ты помнишь день, когда мы оба получили по осколку — ты, так сказать, пониже спины а я вот сюда, в горло.
Коста тронул пальцем у себя на шее гладкий шрам величиной с небольшую монету Васко покачал головой.
— Нам обоим осточертели фалангисты, но, как раз когда мы хотели смыться, фронт был прорван. Уж это ты, конечно, помнишь? Послушай меня, быть не может, чтобы ты забыл того сержанта из Девятнадцатого Наваррского, который еще хотел отдать нас под трибунал?!
Напряженно подыскивая нужные слова, Васко делал руками странные движения, словно птицелов, пытающийся схватить попавшую в силки птицу.
— Поразительно, просто невероятно! Трибунал, говорите? Подумать только! Какие-то отрывочные сцены… Все спуталось… Меня смотрело несколько хороших врачей, да с деньгами, сами понимаете… Однако садитесь, пожалуйста. Наверное, с уловом надо что-то сделать?
— Вот где страху-то натерпелись, — сказал Коста. Он вдруг снова почувствовал себя мальчишкой. — Как сейчас слышу этого сержанта. «После боя обоих под трибунал!» — заорал он. Между нами говоря, свет не видывал такой сволочи. Он всех нас, мобилизованных, ненавидел. Понимал, что в их армии мы оказались не по своей воле. «А пока что, говорит, у меня для вас есть сюрпризец». Так и слышу его голос. Вот тут-то мы — ты да я — очутились в окопчике на ничейной земле, метров на пятьдесят впереди остальных, с одним покореженным пулеметом, атаки ждали с минуты на минуту! Сержант думал, что мы драпанем к красным и он пустит нам заряд в спину, чтобы не связываться с трибуналом.
— Как во сне, — сказал Васко. — Припоминаю только отдельные эпизоды… В голове какая-то каша…
Коста, удивляясь и соболезнуя, покачал головой.
— Вот беда! У нас тогда такая потеха вышла — лучше не надо!.. Он, конечно, зря надеялся, что мы удерем, — мы остались сидеть, где были. Пришли красные, и только успели мы сдаться им в плен, как наши пушки стали бить по всему фронту; один снаряд угодил прямо в окпп и прикончил всех до единого — кроме нас с тобой. Так и вышло, что после контратаки мы находились на своем посту — вокруг валялись убитые красные, а нас только слегка ранило, и мы оказались героями. По счастью, сержант наш получил пулю в лоб, а больше никто и не знал, как все было. Хочешь не хочешь, а им пришлось наградить нас обоих и дать по две нашивки. Сам генерал явился в госпиталь нацеплять нам медали. Герои, братец! Вот кем мы были. И ты, Васко, хочешь сказать, что ничего не помнишь? Забыл даже, как ходил в героях?
Владелец палатки грустно покачал головой.
— Ничего не помню и, по правде говоря, не могу себе представить, чтоб чей-то просчет мог оказаться на руку вашему покорному слуге.
Он придвинулся к Косте — они сидели на одной скамье, — и Коста снова уловил слабый тошнотворный запах смерти.
— Мне в жизни редко выпадала удача, — сказал Васко. — Чему тут удивляться? Но, строго между нами, открою вам, что дня два назад мне здорово повезло. Вот. — Он дотронулся до рукава своего пиджака и с нежностью его пощупал. — Вы, возможно, слыхали о несчастном случае, который произошел — когда же это было?.. Да, в минувший четверг… Стал забывать даже дни недели. Я говорю о перевернувшейся лодке. Обычная трагедия на море. — Он положил руку Косте на плечо и перешел на шепот. Чуть повыше его высохшего лица рекламная красотка соблазнительно протягивала бутылку: «Это вмиг вас освежит». — Одного из находившихся в лодке молодых людей прибило волной к берегу. Я нашел его в заливчике, когда он уже начал разлагаться. С полицией я все уладил, да только будь ты там герой или трус, а когда знаешь, что одежду они все равно сожгут, так и подмывает сделать им наперекор.
Васко встал.
— Ну, а теперь займемся нашим чудесным уловом. — Он вдруг замолчал и резко отвернулся, однако Коста успел заметить промелькнувшее на его лице отвращение. — Совсем ничего не помню. Что-то я хотел у вас спросить? Ах да, конечно. Что же стало с нами потом?
— Когда потом?
— Ну, мы были в госпитале. Два героя, ведь так? А потом?
Что-то в этом вопросе смутно встревожило Косту.
— Да ничего, — ответил он. — Ничего больше и не было.
— Продолжали мы с вами и дальше встречаться? — спросил Васко. — Я хочу сказать, после того как нас подлечили, мы снова были вместе?
— Нет, — ответил Коста, — не долго. Ты куда-то исчез, вроде бы числился в списках пропавших без вести…
— Ну а вы, — продолжал Васко и снова потрогал уже безжизненные присоски спрута, — скоро вам удалось вырваться?
— Вырваться? — Коста явственно увидел в глазах Васко недоброе.
— От фалангистов. Мы ведь хотели бежать при первом удобном случае, поправьте меня, если я опять путаю. Я ведь повторяю с ваших слов.
— Не знаю, как насчет тебя, — сказал Коста. — Может, тебе и удалось, а может, и нет. Что до меня, то мне подходящий случай не подвернулся.
Остросюжетный политический роман английского писателя, известного в нашей стране романами «Вулканы над нами», «Зримая тьма», «От руки брата его». Книга рассказывает о связях сицилийской и американской мафии с разведывательными службами США и о роли этого преступного альянса в организации вторжения на Кубу и убийства американского президента.
Читайте в пятом томе приложения «ПОДВИГ» 1972 года произведения английских писателей:• повесть Нормана Льюиса «ОХОТА В ЛАГАРТЕРЕ» (Norman Lewis, A Small War Made to Order, 1966);• роман Энтони Ф. Трю «ЗА ДВА ЧАСА ДО ТЕМНОТЫ» (Antony Francis Trew, Two Hours to Darkness, 1963).
В романе «День лисицы» известный британский романист Норман Льюис знакомит читателя с обстановкой в Испании в годы франкизма, показывает, как во всех слоях испанского общества зреет протест против диктатуры.Другой роман, «От руки брата его», — психологическая драма, развивающаяся на фоне социальной жизни Уэльса.
В романе «День лисицы» известный британский романист Норман Льюис знакомит читателя с обстановкой в Испании в годы франкизма, показывает, как во всех слоях испанского общества зреет протест против диктатуры.Другой роман, «От руки брата его», — психологическая драма, развивающаяся на фоне социальной жизни Уэльса.
Произведения известного английского писателя Нормана Льюиса (р. 1908) неоднократно издавались в нашей стране. В сборник вошли политический роман «Бегство от мрачного экватора» (1972) — в нем на примере Колумбии рассказывается о вмешательстве американского империализма в жизнь народов Латинской Америки, где в обличье христианских миссионеров активизируют неоколониалистскую политику агенты американского бизнеса, и книга-воспоминание «Голоса старого моря» (1984), воссоздающая жизнь испанской провинции после второй мировой войны.
Остросюжетный политический роман известного английского писателя разоблачает хищническую антинациональную деятельность иностранных монополий в Латинской Америке, неразрывную ее связь с насаждением неофашизма.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.