Дела закулисные - [19]

С зимнего неба опускались редкие снежинки: святой Мартин явился на своем белом коне с основательным опозданием. Удивляться не приходится, ведь на лошади не пускают ни на одно приличное шоссе.

Если бы святой Мартин ездил на белом «мерседесе», то наверняка поспевал бы вовремя. Как, например, Кларка. Она вышла из здания театра и, не взглянув ни вправо, ни влево, влезла в свою машину, повернула ключ, мотор сразу едва слышно замурлыкал, и белый «мерседес» взял с места так же тихо, как айсберг, подхваченный теплым течением Гольфстрим.

Франтишек стоял на углу возле театра, напротив въезда на стоянку, на том самом месте, где обычно стоит статуя Командора из оперы «Дон Жуан» в ожидании перевозки. Озорные монты, невидимые за его спиной, при помощи стального тросика приводят в движение могучую голову Командора и кивают проезжающим водителям.

— Si, si — да, да, — сопровождал это движение на сцене пением пан Мартен, но оживший Командор никогда не вгонял Дон Жуана в такой ужас, как управляемый расшалившимися монтами Командор водителей на улице. Сейчас Франтишек, подобно Командору, кивал головой подъезжающей Кларке. Она, возможно, не заметила его, но тем не менее почему-то притормозила, нажала на щитке управления кнопку и, высунув голову из автоматически опустившегося окошка, недоверчиво прошептала:

— Это ты, Франтишек? Что ты тут делаешь?

— Жду тебя, — ответил Франтишек, все еще продолжая ждать.

— О господи, — молвила Кларка, — почему же ты не пришел в клуб? Ты что, вообще не был на работе?

— Был, — признался Франтишек честно, а потом чуть-чуть прилгнул: — Не хотелось тебе мешать…

Кларка посмотрела на него долгим взглядом, в котором преобладала, пожалуй, материнская нежность, но не выдержала:

— Скорее полезай сюда, — и распахнула правую дверцу. — Что-нибудь придумаем.

Франтишек обошел «мерседес», бросил рассеянный взгляд на здание театра, будто прощаясь с ним навеки, и опустился в глубокое красное кресло рядом с Кларкой. Такое чувство испытывал, вероятно, космонавт Армстронг, занимая свое место на «Аполлоне-Н». Кларка второй раз за короткое время повернула ключик, скосила глаза на Франтишека, сидящего справа от нее, улыбнулась и прибавила газку. Белый «мерседес», превратившийся в космический корабль «Джемини-8», тут же преодолел земное притяжение и вместе с экипажем — двумя пилотами абсолютно разного возраста, пола и опыта — рванул в фантастический путь к звездам.

Глава шестая КРИКИ И ШЕПОТЫ

— Франтишек, — в ужасе ахнула Кларка, — ты действительно еще никогда… не был с девчонкой?!

— Никогда, честно признался Франтишек и, наверное, впервые в жизни пожалел, что не умеет лгать, но тут уж, как говорится, ничего не поделаешь.

В однокомнатной квартире Кларкиной подружки Зузаны, барменши из «Сект-павильона», редко возвращавшейся домой раньше шести утра, была включена одна лишь цветная кинетическая лампа. Она излучала причудливый, то появляющийся, то исчезающий, принимающий разнообразные очертания свет, и это казалось Франтишеку похожим на его собственные ощущения, чувства и состояние духа.

Его успехи с той минуты, как он вошел в это уютное тепленькое гнездышко любви, оборудованное в микрорайоне Панкрац II, были весьма скромны: он всего-навсего отважился поцеловать Кларку и провести рукой по ее груди, в отличие от утренних событий в универмаге «Фемина» теперь упакованной в импортный бюстгальтер, но и тут потерпел поражение, не сумев совладать с застежкой. Вот пока и все.

— Я тебе помогу, — шепнула Кларка, столкнувшись с непредвиденной реальностью. Факты, как говорится, упрямая вещь. Впрочем, она не слишком удивилась, ибо само по себе это было лишь подтверждением брошенных как-то Тондой слов. Кларка не только сама выскользнула из платья, у которого Франтишек сумел все-таки с божьей помощью расстегнуть молнию, но и сама движением пловца на старте расстегнула строптивый бюстгальтер и освободилась наконец от него быстрым и четким жестом, за который в любом фешенебельном стриптиз-клубе ей был бы обеспечен немедленный расчет! Она скинула и белые хлопчатобумажные трусишки с английским текстом «Kiss mе»[6], который Франтишек все равно не понял, потому как по-английски не знал ни слова, и отшвырнула в сторону вместе с фривольным приглашением, сейчас уже больше ненужным.

В миру Кларка слыла рыжеволосой, но сейчас, когда настал момент истины и она явилась Франтишеку нагой, расслабленной, с руками, разведенными в стороны, как перед районным врачом, Франтишек, к изумлению своему, обнаружил, что Кларка натуральная блондинка, а волосы ее выкрашены «Igor’ом Royal», «Pallet color’oм» или, может статься, даже старой доброй хной. Лоно ее нежно кучерявилось светлым пушком, как головки ангелочков Боттичелли, а соски, подобные мордочкам любопытных котят, торчали чуть вверх и были сладостно розовыми, что свойственно лишь натуральным блондинкам.

Франтишек беспомощно и растерянно пялил глаза и сглатывал слюну. Визуальное наслаждение, предоставленное ему Кларкой, приглушило на время его жгучее, хотя и несколько робкое желание.

— Ты красивая, — горячо зашептал он, облизнул губы, обтер их тыльной стороной руки, и было ему сладко и кружилась голова, как много лет назад, когда он стоял на коленях перед святым Антонием под строгим присмотром родителей, ожидая первого причастия.