Дела закулисные - [21]

Шрифт
Интервал

— Хочешь тоже принять душ? — крикнула полуослепленная от ударов воды Кларка, зажмурив глаза и смывая с себя вторую порцию мыльной пены. — До чего же здорово!

И Франтишек с восторгом согласился. Он очертя голову ворвался к ней в душевую, словно бычок в сад, где пасется очаровательная телочка. Кларка старательно намыливала его тело туалетным мылом высшего качества, а потом растирала голой намыленной рукой.

— О-о-о-о! — вопил Франтишек, когда она дотрагивалась до самых чувствительных и деликатных местечек. О-о-о, щекотно-о, не надо!

И Кларка, притворившись обиженной, заявила:

— Ну, если не надо, так не надо.

Но Франтишек поспешил исправить свою оплошность:

— Нет, нет, я не то хотел сказать — надо, дорогая, надо, это просто твоя обязанность!

Блочные дома имеют, конечно, свои преимущества, но, естественно, и свои недостатки тоже. Звукоизоляция в них ни к черту, особенно в санузлах, и потому не приходится удивляться, что вскоре соседи сверху стали стучать ногами в пол, а нижние — шваброй в потолок. Но Франтишек с Кларкой в очищающем шуме воды ничего не слышали, а покинув наконец душ, оба укутались в одну махровую простыню, напоминающую своими размерами пожарный брезент, и включили музыку, чем создали между собой и окружающим миром еще одну, более непреодолимую звуковую преграду.

«…Там в дальних далях средь мрачных елей…» — тянул тенор мелодию, рвущую душу. Кларка громко вздыхала:

— Ах, ты делаешь мне больно, дорогой, чуть-чуть выше!

«…у тяжелых и черных монастырских дверей…» — уточнял певец, а Кларка блаженно мурлыкала:

— Теперь так, вот теперь самое оно, теперь хорошо, теперь прекрасно, бо-оо-же, до чего же ты прекрасно это делаешь!..

Широкая тахта с овечьей шкурой превратилась в «Пьяный корабль» Артюра Рембо, ее швыряли мощные приливы, уносили течения и вздымали морские волны, она скрипела, и края ее терлись о меловые утесы стен.

«У тяжелых и черных монастырских дверей!..» — тянул певец.

— Нет, нет, дорогой, не смей, потерпи еще немножко!

«Девчонка, — пел тенор, — бледная стоит…»

— Люби меня, люби… — кричала Кларка, — убей меня, а-а-а… Я хочу умереть!..

«Не дай той бедной девочке, — молвил певец, — пропасть…»

И Франтишек, словно желая заверить певца, что относится к его предложению серьезно, кричал, дыша прерывисто как бегун на марафонской дистанции:

— Любовь моя, я тебя никому не отдам, слышишь… я тебя… никому… не отдам!..

Но его слова не достигли слуха тенора, и потому тот продолжал:

«Пусть жизнью насладится всласть…

Спеши, беги, беги за ней,

Верни ей радость прежних дней…»

И тут, словно в подтверждение этих слов, Кларка перешла от сладострастных всхлипываний к счастливому, свободному смеху, а Франтишек, который высился над ней, словно молодой бог, вдруг понял, что слова этой песни льются из его души:

«…И счастье сладостной любви ты ей верни, верни, верни…»

— Ах ты мой птенчик-голубенчик, — шептала Кларка, и глаза ее были полузакрыты, как при наркозе, — ты моя птичка-синичка, иди ко мне, — и притянула к себе голову Франтишека движением, каким баскетболисты «Harlem Globetrotters» отбирают мяч у соперника.

Игла медленно двигалась к концу по дорожкам грампластинки фирмы «Supraphon».

Мелодия оборвалась, и на смену ей пришел финальный речитатив:

«Испей ее до дна, до дна…»

И тут раздался стук в дверь, сопровождаемый отнюдь не поэтическим ревом:

— Я вам такую чашу любви покажу, что до самой смерти не забудете! Четыре утра: люди спать хотят! Бездельники чертовы!

Кларка испуганно съежилась, зато Франтишек боевито приподнялся и уже готов был сбросить простыню, чтобы ринуться на дерзкого незваного гостя, но Кларка, в последний момент удержав его, прошептала на ухо:

— Оставь его, умоляю, не ходи, это дядька из соседней квартиры, грузчик, драчун, задира и страшный хам! Он каждый раз сюда лезет…

Франтишек замер. Причиной была не столько Кларкина рука на его плече, сколько ее последняя реплика, которая все еще звучала в наступившей неожиданно тишине. Лишь иголка адаптера подпрыгивала на последней бороздке диска, словно кто-то невидимый снова и снова перечеркивал все, что было сказано ранее. Хам сосед, видно, удовлетворился результатом своего посольства. Вполне возможно, он еще какое-то время подслушивал под дверью, но тишина продолжалась, и потому он возвратился обратно в свою согретую постель, только что в бешенстве покинутую. Но Франтишеку возвращаться обратно почему-то уже расхотелось.

— Что значит «каждый раз»? — спросил он, уставившись в пустоту.

Кларка готова была откусить язык, потушить его в скороварке и подать под польским соусом, но это, увы, было нереально, и Франтишеку не оставалось ничего иного, как удовлетвориться лишь изюминками словес и сахаром виноватых поцелуев:

— Ну, дорогой, — мурлыкала Кларка не очень уверенно, — ну, не будь таким ревнивым! Ведь у Зузаны постоянно собираются. Она и меня иногда приглашает. Ты понимаешь, мой олененочек?

Однако Франтишек уже не реагировал на ее слова и поцелуи с прежним рвением. Он стал вдруг вертеться на тахте, поглядывать на часы и достаточно явно демонстрировал недовольство и нетерпение.

— Птенчик, что с тобой? — подлизывалась Кларка мягко и настойчиво, как будто умасливала ему кожу кремом «Нивея». Но это уже было искусством профессионалки. Ею руководили опыт и навыки, ибо и ей тоже передалось испорченное настроение Франтишека. «Не надо связываться, — говорила она себе, — с желторотыми птенцами, — и тут же сама себе вне всякой логики возразила: — Только этот птенчик — сказка, за что ни возьмись — первый класс! А главное — он мой, и только мой!»


Рекомендуем почитать
Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.


«Я, может быть, очень был бы рад умереть»

В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.


Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мужчина на всю жизнь

В центре творчества западногерманского прозаика Герда Фукса — жизнь простого человека с его проблемами, тревогами и заботами.Неожиданно для себя токарь Хайнц Маттек получает от руководства предприятия извещение об увольнении. Отлаженный ритм жизни семьи нарушается, возникает угроза и ее материальному благополучию. О поисках героями своего места, об изменении их взглядов на окружающую действительность рассказывает эта книга.


Извещение в газете

Основная тема новой книги лауреата Национальной премии ГДР — взаимоотношения разных поколений школьных учителей, столкновение разных жизненных позиций и взглядов на вопросы воспитания. Автор показывает, как важно понимание между людьми и как его отсутствие приводит порой к трагедии.


Кули. Усадьба господина Фуада

Танзанийская литература на суахили пока еще мало известна советскому читателю. В двух повестях одного из ведущих танзанийских писателей перед нами раскрывается широкая панорама революционного процесса на Занзибаре.И портовые рабочие из повести "Кули", и крестьяне из "Усадьбы господина Фуада" — это и есть те люди, которые совершили антифеодальную революцию в стране и от которых зависит ее будущее.


Горы слагаются из песчинок

Повесть рассказывает о воспитании подростка в семье и в рабочем коллективе, о нравственном становлении личности. Непросто складываются отношения у Петера Амбруша с его сверстниками и руководителем практики в авторемонтной мастерской, но доброжелательное наставничество мастера и рабочих бригады помогает юному герою преодолеть трудности.