Давно и недавно - [68]

У Людвига имелось полное основание говорить хорошо по-русски. Он жил в России почти пять лет.

В страшную осень 1939 года, когда немцы напали на Польшу, ему удалось убежать из Варшавы в Советский Союз. Во Львове он работает у знаменитого Михаила Ромма, который заканчивал фильм «Мечта». Кто из нынешних молодых видел этот великолепный фильм? Ах, как блестяще играют там Фаина Раневская, Михаил Астангов, молодая Леночка Кузьмина.

Потом была работа в Киеве с Игорем Савченко над фильмом «Богдан Хмельницкий». Людвиг придумал эпизод и нашёл для Гелены, главной героини, забытую польскую песенку. Людвиг Перский уже имел киношный опыт, он входил в состав творческой группы «Старт» в Варшаве, был ассистентом у многих видных польских кинорежиссёров. Но более всего талант Перского как режиссёра-документалиста раскрылся в годы Великой Отечественной войны.

Многие знают, что в Советском Союзе весной 1943 года была сформирована дивизия имени Костюшко, из которой через год выросла 1-я Польская армия, но не все даже военные кинохроникёры знают, что при дивизии существовала одна необычная боевая единица «Чолувка фильмова» — фронтовая киногруппа, которая прошла славный путь от Рязани, где формировалась дивизия, до Берлина.

— Мы, режиссёры, кинооператоры работали бок о бок с вашими фронтовыми кинооператорами. Я хорошо знал Романа Кармена, режиссёра Александра Довженко, Юлия Райзмана, Илью Копалина. Наша «Чолувка» имела советские кинокамеры, советскую киноплёнку. Проявляли и монтировали мы свои киносборники, свои фронтовые киножурналы у вас в далёком тылу. В 1943 году, в очередной приезд в Ташкент с отснятым на фронте киноматериалом, мои киевские друзья, бывшие в эвакуации, познакомили меня с Леонидом Луковым. Он и киевляне снимали «Два бойца» — фильм о битве за Ленинград. Неделю-две я помогал им на съёмках, помогал, как мог. С Мариком Бернесом я познакомился ещё раньше, мы были на ты. Я очень полюбил этого рубаху-парня, так ведь у вас говорят?

С фронта я как всегда привозил несколько бутылок трофейного рома. Бутылочку подаришь, и твоя плёнка проявляется первой, бутылочку поднесёшь, и вот уже тебе на завтра выделен монтажный стол — садись, работай, клей. А мы спешили: надо было срочно везти в дивизию готовые фронтовые киносборники, надо было поднимать боевой дух нашим жолнежам, солдатам.

Помню такой случай. Отмонтировал я очередной киножурнал. Сделали мне десять копий, десять банок у меня с киноплёнкой в железном яуфе — ящике упаковки фильмов. Ну так вот, надо ехать в дивизию. Но нет билетов на поезд. Никак не уломать военного коменданта. У кассы на вокзале чёрт знает что творится. Толпы красноармейцев, многих выписали из госпиталя, едут на фронт, а мест нет.

Поехал я к Лукову. Чуть не плачу — помогите, братцы! Луков сделал перерыв репетиции. Сели мы в машину: Луков, Марк Бернес, Борис Андреев. Приехали на вокзал. Расступись, народ! Бернес достал гитару и запел «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил». Такого концерта я ещё не видел в жизни. Красноармейцы не отпускали их целый час.

Комендант лично принёс мне билет и сам даже погрузил тяжёлый яуф с киножурналами в моё купе. Купе во время войны! Только для высшего комсостава, а тут едет поручник — старший лейтенант.

Знаете, как меня окрестил Марк Бернес? Пусть пани Инна простит — моё имя и фамилия Людвиг Перский, а он назвал Сифилютек Триперский. Причём без всяких на то причин, просто так, после ночной попойки. Я не в обиде — только у поляков и русских такой крепкий, как спирт, как махорка, юмор. Что французы! Русский анекдот — это же бомба, нет, нет — персик, начинённый красным перцем.

…Хорошо жилось нам близ Золотых Песков! Виноград можно было рвать под окнами. По утрам Лютек и я сбивали палками миндальные орехи с высоченного, огромного дерева — это у нас считалась физзарядкой. По вечерам мы сидели в баре у турка Аким-бея, ели «сафрид на шкара» — ставриду на углях, запивая холодным чешским пивом. И снова — воспоминания, воспоминания… В баре не запишешь, не до этого, да и записную книжку неловко доставать, поэтому я ночью записывал рассказы пана Людвига. А назавтра — новые рассказы.

У каждого режиссёра — свои темы. У Перского в его долгой творческой жизни их было три. Первая — фильмы о театре и эстраде. Фильм «Пан профессор» — об известном польском актёре и педагоге Людвиге Семиполинском. Затем знаменитая лента «Мой театр», где популярный комик театра и кино Адольф Дымша играет все роли — от суфлёра и пожарного до зрителя и автора.

Вторая тема — фильмы о Варшаве. Перский снял пять фильмов о любимом городе. Один, самый лучший — самый страшный. Много лет он каждый день демонстрировался, не шёл, а именно демонстрировался ровно в полдень в Центральном кинотеатре. Это был фильм-документ, фильм-приговор фашизму, снятый сразу после освобождения Варшавы.

Кинокамера шаг за шагом бродила по разрушенным улицам, по пожарищам, красноречиво свидетельствуя о том, что сделали немцы с Варшавой.

На этот фильм шли, как в музей, шли семьями. Варшавяне водили детей, обязательно приглашали гостей, его показывали туристам. Люди плакали, не стыдясь слёз.