Дашины письма - [3]

— Счастливого плавания тебе, маленькое чудо! — сказал он вслед уплывающей Саргасочке. Он был очень взволнован. Маленькая путешественница напомнила ему, как велик и разнообразен мир. Ему сразу захотелось самому отправиться в новое путешествие. И ещё Человек радовался, оттого что удалось ему увидеть КРАСИВОЕ, ведь Саргасочка была очень красива…

Она плыла вдоль берега, смотрела на горы и деревья, вслушивалась в голоса людей и повторяла: «Теперь я знаю, для чего родилась: чтобы увидеть Страну Прекрасного. И чтоб радоваться!»

Если бы Человек услышал её, он бы добавил: «Ещё и для того, чтоб приносить радость другим».

Саргасочка расправила свой парус-пузырёк и отправилась в обратный путь, в Саргассово море. Там её уже перестали ждать. Думали, что она погибла, и жалели маленькую путешественницу. А когда она вернулась, очень обрадовались ей.

Из дальних уголков Саргассова моря приплыли саргаски, чтобы послушать рассказ путешественницы. И слушали, веря её словам. Но когда она заговорила о неведомой Земле, все стали смеяться. Они решили, что Саргасочка выдумала такую страну. Они смеялись так долго, что Саргасочка стала думать: «Может быть, и правда мне приснилась Земля? И ласточки тоже?» Она с печалью оглядывалась вокруг, но видела только небо и море.

Но вот снова над морем появились ласточки. Они мелькнули и исчезли, потому что торопились на Землю. И всё равно Саргасочка заметила их, обрадовалась и воскликнула:

— Есть, есть на свете Земля! Это правда. Мне не приснилась она. Слышите? Слышите все?

Ветер подхватил её слова и разнёс их далеко-далеко, потому что лучше других знал, как велик мир и что на свете не только море и небо.

Слова эти услышали самые любознательные саргаски и поверили им. С тех нор плавают они по всем морям и океанам, чтобы самим найти Страну Прекрасного и посмотреть на неё. Счастливого им плавания!

КАК СОЛНЦЕ В МОРЕ КУПАЛОСЬ

— Папа, как ты узнал всё про Саргасочку? — спросила Даша.

— Я видел, как она плыла к берегу. А кое-что мне рассказали ласточки.

Даша недоверчиво улыбнулась. Разве могут ласточки рассказывать? Ведь они птицы.

— Если их слушать, то могут, — сказал папа. — Многое могут рассказать, они же путешественницы. За морями бывают, за лесами… Надо только уметь слушать. Тогда каждая былинка-травинка заговорит.

Тихо подбирались волны к берегу и снова убегали. Море рассказывало. И папа слушал его. А Даша рисовала, как папа слушает море. Она нарисовала берег и море, а когда стала рисовать папу, засмеялась:

— Ты у меня, папа, такой высокий, что на картинке не помещаешься. Не знаю, как тебя нарисовать.

— Нарисуй лучше Саргасочку, — попросил папа. — Она маленькая.

Даша стала рисовать, а папа подошёл к самой воде и смотрел куда-то вперёд. Наверное, он хотел увидеть свой корабль. Он смотрел до тех пор, пока Даша не принесла ему рисунок.

Когда папа рассказывал про Саргасочку, он говорил, что Саргасочка похожа на листок ландыша. А Даша нарисовала её по-своему. Будто это кукла-матрёшка с голубыми глазами и длинными ресницами. А на ней зелёная шаль с голубой бахромой. Такой представила её себе Даша-художница.

Папа разглядывал картинку, а Даша в это время смотрела на папу и удивлялась. Какое у папы загорелое лицо! Будто все морские ветры вместе с солнцем обжигали его. Только зубы у папы белые, как белые камешки на морском берегу, да глаза синие. Радостно смотреть на такого загорелого человека с весёлыми синими глазами.

— Папа, — заговорила Даша, — я догадалась, отчего у тебя синие глаза. Ты любишь на синее море смотреть. И на небо синее.

Папа в ответ засмеялся.

— А у тебя, дочка, отчего синие?

— Оттого что я в Синегорске живу.

И Даша с папой рассмеялись, потому что вдвоём им было весело от каждой шутки. Но ещё веселей было бы им, конечно, с мамой.

Папа вдруг сказал:

— Пошли скорей домой! Как там мама без нас поживает? Наверное, соскучилась, ждёт нас.

Они быстро зашагали. Но тут увидели, как садится солнце, и остановились посмотреть. Каждый раз у него это по-новому получается. Иногда бывает похоже на мальчишку, который войдёт в воду и боится окунуться. Тянет тянет, пока не соберётся с духом — бултых в воду! — и выскочит снова, отряхиваясь. Солнце тоже иногда ёжится, прыгает, не хочет нырять в воду, потом всё-таки опустится. И уже до утра не является больше.

— Смотри-ка, — сказала Даша, — над солнцем что-то круглое. Прямо шляпа. Солнце в шляпе! И в воде такая же шляпа.

Это было отражение. А солнце, наверное, вообразило, что это настоящая шляпа, и нырнуло в неё. Да не попало, в воду окунулось. И сразу, будто испугавшись, подпрыгнуло.

— Чего это оно так испугалось? — спросила Даша.

— Наверное, на медузу натолкнулось.

Даша вздрогнула, когда представила себя на месте солнца. Она бы ещё выше подпрыгнула, если бы наткнулась на медузу. Брр! Медузы скользкие, холодные и обжигают, как крапива.

Солнце повисло над морем низко-низко. Было оно румяное. Совсем каравай хлеба, только что в русской печке выпеченный.

— Пора нам, Дашук! — спохватился папа. — Сейчас стемнеет. А нам идти с тобой да идти.

На юге темнеет быстро. Хорошо, что месяц появился, а то бы трудно пришлось путешественникам. Идти далеко. Да через лес, да через горы. Только к ночи и вернулись домой.