Данбар - [32]

10

Как выяснилось, никто из них не бывал раньше в Манчестере, кроме Уилсона, который объяснил Флоренс, что приезжал сюда с ее отцом купить местную телевизионную станцию.

— И что вы с ней сделали? — удивленно спросила Флоренс.

— Мы ее закрыли, — ответил Уилсон.

— Неужели вам удалось их соблазнить таким заманчивым бизнес-планом?

— Не совсем, — улыбнулся Уилсон. Они обсуждали недобрые предчувствия Флоренс относительно медиаимперии отца с самой поры ее бурной юности, когда она превратилась в пылкую защитницу прав трудящихся, окружающей среды и высоких моральных принципов честной журналистики.

Флоренс улыбнулась в ответ. Уилсон давно уже стал членом семьи, или, точнее сказать, он как раз и не стал членом семьи, но, что делало ему честь, был близким, которого она знала всю свою жизнь и любила за преданность и доброе чувство юмора.

— Я чувствую себя виноватой за то, что арендовала этот частный самолет, — призналась она. — Я только что доказывала своим детям, что это аморальная практика — из-за углеродистых выбросов в атмосферу.

— Ну, — продолжал Уилсон отвечать на ее вопрос, — иногда приходится покупать телестанцию, чтобы уничтожить конкурента, а иногда приходится арендовать частный самолет, чтобы не отстать от своих конкурентов — в данном случае, от твоих сестер.

— И к тому же в последнюю минуту у нас появился новый пассажир, — заметила Флоренс, удивленно округлив глаза, но не желая вдаваться в подробности.

— Именно, — согласился Уилсон, тоже тактично умолчав о деталях. — Ну что ж, я думаю, нам следует воспользоваться этими углеродистыми кроватями, которые ты для нас арендовала, чтобы мы прибыли в Манчестер в нормальной физической форме. Лететь нам недолго.

— В прошлом году я высадила семьдесят тысяч деревьев, — сообщила Флоренс.

— И теперь пора распылить на них удобрения с воздуха, — сказал Уилсон, положив руку ей на плечо. — Доброй ночи, Фло. До встречи в «Северном энергокластере»[22].

— Доброй ночи! — И Флоренс в знак прощания устало дотронулась ладонью до его руки.

Она уединилась в звуконепроницаемой тесноте своей спальни, скинула туфли, стянула платье, сменила бюстгальтер на футболку, на автомате почистила зубы в санузле и упала на кровать. Она потянулась под одеялом, надела беруши, потом наглазники, снова сняла их и выключила свет.

Неожиданно появившимся перед вылетом пассажиром, кого ей не хотелось обсуждать с Уилсоном, чтобы тот не смог услышать их беседу, был Марк. Он ей перезвонил, когда Уилсон с Крисом все еще летели из Ванкувера, и сообщил, что хочет помочь найти своего тестя. Флоренс не знала, как ей отнестись к столь внезапной перемене: ведь еще несколько часов назад он предпочел собственную безопасность всем прочим соображениям, — но интуитивно она поняла, что это проявление своего рода неустойчивой искренности. Его ненависть к Эбигейл, хотя и лютая, правдоподобно дала слабину под бременем неуверенности и чувства вины. Если Уилсон будет решительно возражать против его участия в поисках, она могла бы хоть сейчас отменить приглашение Марка, но пока она считала, что все они могут собраться в аэропорту Ла Гардия.

— «Позволь друзьям быть далеко, но врагов держи поблизости» — так загадочно отреагировал Уилсон, когда она рассказала ему про Марка.

— Это откуда — из «Крестного отца» или «Искусства войны»[23]?

— Не знаю, — ответил Уилсон. — Я сам только что придумал.

— Уилсон! Мне нужен серьезный совет!

— Послушай, у нас нет никакого плана, так что Марк вряд ли сможет предать нас, раскрыв сестрам наш план; с другой стороны, он может сообщить нам что-то полезное. Словом, я думаю, он может полететь с нами.

Как только они узнали, что Данбара держат где-то взаперти в северо-западной части Англии, команда волонтеров Уилсона остановила свой выбор на трех частных клиниках, но во всех трех им отказались подтвердить, что у них содержится такой пациент, и не было никакой возможности выяснить причину отказа — то ли дело в политике секретности, то ли в неведении, то ли просто в отсутствии там Данбара. В любом случае найти его теперь не представлялось возможным. Когда Уилсон прибыл в Ла Гардия, одна из его команды волонтеров уверенно предложила сократить число исследуемых лечебниц до двух, если только ночной сторож, с которым она беседовала, «не является претендентом на Оскар за лучшую мужскую роль» — настолько ее поразил его ответ, и она изобразила для Уилсона унылую пародию североанглийского диалекта, на фоне которой густой свистящий говорок Дика ван Дайка сошел бы за самый что ни на есть натуральный кокни[24].

— Как-как? Генери Данб’р? Знам’нитый Генери Данб’р? У нас т’ково нету, мил’чка, а если б был, я б зн’л. У нас т’кой с’крет недолг’ бы прод’ржался.

Эта запротоколированная откровенность убедила Флоренс и Уилсона, и они решили (ничего не сообщив Марку) разбиться утром на две команды, чтобы порознь проверить оставшиеся две клиники.

— Я поеду с Крисом, — вызвалась Флоренс, — а ты лучше меня сможешь выяснить истинные намерения Марка. К тому же, — добавила она с внезапной откровенностью, которую Уилсон так в ней любил, — мне просто хочется поехать с Крисом.