Далеко от яблони - [85]

Желваки у Хоакина заходили ходуном, однако он кивнул.

– Идет, – согласилась Грейс.

Напоследок выглянув в окно еще раз, Майя набрала полную грудь воздуха.

– Ладно. Погнали.

Позже Грейс задавалась вопросом: интересно, как смотрелись они со стороны, когда шагали к крыльцу, тесно сбившись в стайку, точно перепуганные утки? Сердце у нее стучало так сильно, что отдавало болью в висках. Еще никогда ей не было так страшно – даже тогда, когда она объявила родителям о своей беременности, даже тогда, когда доктор велел ей тужиться или когда она впервые передала Персик в руки новой матери. Да и вообще дома ли Мелисса? Живет ли еще по этому адресу? А если дверь не откроют? А если откроют?

– Ну, Грейс, стучи, – шепнула Майя.

Хоакин стоял сзади, почти как телохранитель. Собравшись с духом, Грейс протянула руку к потемневшему бронзовому дверному молотку. Казалось, будто львиная голова, в форме которой он был выполнен, сейчас злобно щелкнет пастью, отгоняя незваных гостей. Грейс надеялась, что это не окажется дурным знаком.

Стук эхом разнесся по улице. Через минуту дверь открылась, и на порог вышла женщина в форме медсестры. Ее курчавые темные волосы были собраны в конский хвост. Увидев троицу, она улыбнулась.

– Журналы или печенье?

– П-простите, что? – запинаясь, промямлила Грейс. Она физически ощущала, как колотится рядом с ней Майя, и изумленно глядела на ту, у которой был Майин взгляд и нос Хоакина.

– Ох, извините. – Женщина прислонилась к дверному косяку. – Просто школьники часто собирают деньги на благотворительность и приносят на продажу печенье или журналы. Я говорю, ребята, давайте я просто выпишу чек, но многим в округе их товар нравится. – Она улыбнулась шире, и Грейс показалось, что в ее лице промелькнуло что-то от Персик. – Надеюсь, вы принесли печенье? А то у меня уже целая гора непрочитанных журналов.

– Мы, гм, ничего не продаем, – пробормотала Грейс. Господи, надо было хоть немного порепетировать! – Вы – Мелисса Тейлор?

Улыбка исчезла с лица женщины, как будто Грейс сбила ее пощечиной.

– Нет, – сказала она, – Мелисса давно умерла. Я ее сестра, Джессика.

Грейс даже не поняла, что зашаталась, пока Хоакин не шагнул вперед, чтобы ее подхватить. Она растерянно соображала, что сказать дальше – голова наполнилась смесью металлического лязга, боли и шока, – и в этот момент женщина охнула и зажала рот ладонью.

– Боже мой, – прошептала она. В ее глазах заблестели слезы. – Вы – ее дети. Дети Мелиссы.

Выйдя на крыльцо, она раскинула руки и обняла всех троих.

И тогда Грейс тоже заплакала.

Майя

Вдоме Джессики оказалось тоже очень чисто. Майя сидела за кухонным столом между Грейс и Хоакином, а Джессика хлопотала вокруг них – достала из холодильника газировку, подложила под каждую бутылку бумажную салфетку.

– Мы бы позвонили, – проговорила Грейс слегка осипшим от рыданий, дрожащим голосом, – но у нас не было номера.

– Ничего, ничего, – успокоила Джессика. Она снова улыбалась, хотя слезы на щеках еще не высохли и под глазами виднелись потеки туши. Майя находила в ее лице все новые черты Хоакина, Грейс и себя самой, словно глядела в зеркало в комнате смеха, где отражение постоянно менялось, и зрелище это завораживало. – Я уже пару лет как отказалась от домашнего телефона, – добавила Джессика, усаживаясь напротив гостей. – Какой смысл держать его, если я все время пользуюсь мобильным? Мне до сих пор звонят и предлагают выгодные тарифы на проводную связь, но я отвечаю, к чему… – Джессика вдруг умолкла и смущенно улыбнулась. – Простите. Я чересчур много болтаю, когда волнуюсь.

– Я тоже, – сказала Майя.

Хоакин рядом с ней как будто застыл, однако голова его двигалась, отслеживая каждое перемещение Джессики.

– Итак, – Джессика опять улыбнулась и опять сквозь слезы. – У вас наверняка есть вопросы.

– Как она умерла? – прошептала Майя. Ей казалось, будто она одновременно потеряла и приобрела что-то невероятно ценное. Мелиссы нет, но есть Джессика. Одна дверь закрылась, зато открылась другая.

Джессика задумчиво кивнула и устремила взгляд на стакан с нетронутой водой.

– Погибла в аварии, – пробормотала она. – В двадцать один. Переходила улицу, и ее сбил грузовик, выехавший на красный. Водитель ее даже не заметил. Мгновенная смерть. Она не страдала. Я переживала, что ей было больно, но так нам сказали.

– Вы знаете наших отцов? – спросила Грейс.

– Пожалуй, лучше рассказать с самого начала. – Джессика обвела взглядом каждого из них по очереди, и ее глаза вновь наполнились слезами. – Ох, простите, простите, – шепотом произнесла она. – Я так давно не видела лица Мелиссы, и… – Она замялась, подбирая слова. – Вы трое такие красивые… Все в нее.

Майя почувствовала, как под столом Грейс сжала ее руку, и, в свою очередь, стиснула ладонь сестры, понимая, что просто разрыдается, если не будет за что-нибудь держаться. Этот разговор она хочет запомнить от первого до последнего слова; хочет вбирать в себя каждое воспоминание о матери, пока не наполнится ими и не взлетит в исчерченное розовыми полосами небо, согретое угасающим светом.

– У вас… – прохрипел Хоакин, потом откашлялся. – У вас, гм, остались фотографии? Фото Мелиссы?