Дѣла минувшихъ дней. Записки русскаго еврея. В двух томах. Том 1 - [95]
Но и общая либеральная пресса никакого значенія въ борьбѣ противъ надвинувшейся черной тучи еврейскаго угнетенія имѣть не могла. Она была ослаблена и почти совершенно подавлена. «Голосъ» закрылся, Кіевская «Заря» прекратила свое существованіе. Появленіе новыхъ либеральныхъ газетъ не допускалось главнымъ управленіемъ по дѣламъ печати, безъ разрѣшенія коего газеты не могли основываться. Предостереженія газетамъ слѣдовали одно за другимъ, и третье предостереженіе влекло за собой закрытіе газеты. Либеральный голосъ еще звучалъ однако въ ежемѣсячныхъ журналахъ, въ особенности въ «Вѣстникѣ Европы». Но звукъ его скорѣе похожъ былъ на пискъ. Страхъ передъ предостереженіями и насильственной смертью сковывалъ уста, замораживалъ чернила и притуплялъ перья.
Въ средѣ еврейства не было никакой общественной организаціи, которая выполняла бы хотя бы скромную роль самообороны противъ нападеній и обвиненій, какъ бы нелѣпы они ни были. Собраніе депутатовъ въ 1882 г. не воспользовалось случаемъ создать такую организацію, и дѣло защиты прежнихъ еврейскихъ позицій, — объ отстаиваніи новыхъ, какъ я уже сказалъ, нельзя было и мечтать, — такъ и осталось въ рукахъ отдѣльныхъ лицъ, какъ въ столицѣ, такъ и на мѣстахъ.
Въ началѣ 80-хъ годовъ казалось, что начинаетъ нарождаться еврейская общественность при широкомъ участіи силъ интеллигенціи. Можно было надѣяться, что изъ кружковъ, группировавшихся вокругъ редакціи «Разсвѣта» и «Русскаго Еврея», сложится какая либо еврейская организація и что она возьметъ въ свои руки народное еврейское дѣло, какъ для работы внутри еврейства, такъ и для внѣшняго представительства передъ правительствомъ и передъ заграничными организаціями; а это тѣмъ болѣе было нужно, что такія организаціи стали появляться и проявили интересъ къ положенію русскихъ евреевъ.
Единственное, что создалось за этотъ періодъ, — это Палестинское общество въ Одессѣ. Но оно имѣло свою спеціальную цѣль, достиженіе коей не давало никакого мѣста для работы въ области правъ евреевъ въ самой Россіи. Изъ еврейской печати остался одинъ «Восходъ», издаваемый и редактируемый А. Е. Ландау, — органъ, имѣвшій значеніе чисто литературное и культурное, но не публицистическое. Къ концу 80-хъ годовъ еврейская интеллигенція въ Петербургѣ, усилившаяся количественно, оставалась такъ же чужда еврейской общественной и политической жизни, какъ была и раньше. Громадное большинство дѣятелей указанныхъ кружковъ разбрелись по сторонамъ и, вмѣстѣ съ закрытіемъ печатныхъ органовъ, отошли отъ еврейской работы. Нѣкоторые изъ нихъ даже оставили еврейство формально. Все осталось по старому. Все дѣло защиты интересовъ евреевъ, освѣдомленіе о томъ, чего слѣдуетъ ожидать отъ правительства послѣ закрытія Паленской комиссіи, принятіе тѣхъ или другихъ мѣръ предупрежденія угрожающихъ бѣдствій, все это оставалось заботой нѣсколькихъ лицъ въ столицѣ и, главнымъ образомъ, барона Г. О. Гинцбурга.
ГЛАВА XV.
Я имѣлъ случай дать краткій очеркъ личности и дѣятельности бар. Горація Осиповича Гинцбурга. (См. «Пережитое» т. II, и недавно изданную книгу, по поводу столѣтія со дня его рожденія. Бар. Г. О. Гинцбургъ. Его жизнь и дѣятельность, Парижъ 1933 г.).
Въ моихъ воспоминаніяхъ эта личность не можетъ не служить какъ бы центровъ, вокругъ котораго двигалась моя работа въ теченіе почти 20 лѣтъ.
Отецъ Г. О., Евзель Гавриловичъ Гинцбургъ, Переселившись въ Петербургъ въ 1859 г., основалъ здѣсь банкирскій домъ I. Е. Гинцбургъ. Уже при переѣздѣ въ столицу онъ былъ виднымъ коммерческимъ дѣятелемъ, и имѣлъ большія связи въ правительственныхъ кругахъ. Я лично не засталъ его въ живыхъ, и могу о немъ судить только по воспоминаніямъ его бывшихъ сотрудниковъ и по документамъ, свидѣтельствовавшимъ о его дѣятельности. Еще въ 1862 г. имъ была представлена записка о положеніи евреевъ; по поводу этой записки центральная власть вошла въ сношенія съ генералъ-губернаторами и губернаторами, отъ которыхъ требовалось заключеніе по содержанію заявленія Гинцбурга. Особенно интересенъ былъ отзывъ Новороссійскаго генералъ-губернатора графа Строганова. Полученные другіе отзывы въ общемъ были благопріятны и сходились въ конечномъ выводѣ съ заключеніемъ гр. Блудова, представившаго въ 1857 году (см. выше) въ качествѣ предсѣдателя бывшаго еврейскаго комитета, докладъ Александру II о необходимости постепеннаго уравненія евреевъ въ правахъ. Помимо широкой благотворительной работы Гинцбурга, онъ явился какъ бы постояннымъ печальникомъ интересовъ еврейскаго населенія. Эта роль облегчалась тѣмъ, что Гинцбургъ пользовался безупречной репутаціей въ высшихъ правящихъ кругахъ и вскорѣ сдѣлался представителемъ, въ качествѣ банкира, интересовъ Гессенскаго дома, т. е. семьи принцевъ Баттенбергъ, въ Россіи, гдѣ они принимали участіе въ нѣкоторыхъ предпріятіяхъ. Старшій сынъ его Горацій былъ Гессенъ-Дармштадскимъ консуломъ въ Петербургѣ. Когда приступлено было къ выработкѣ устава объ общей воинской повинности, Евзель Гинцбургъ поставилъ себѣ задачей добиться уравненія евреевъ, въ отношеніи предстоявшей реформы, съ остальнымъ населеніемъ. Я уже имѣлъ случай указать на благопріятные результаты усиленной работы Гинцбурга, для которой онъ пріѣзжалъ изъ Парижа, гдѣ проживалъ большую часть времени. Въ 1870 г. сынъ его консулъ, Горацій Осиповичъ, получилъ званіе барона отъ Великаго Герцога Гессенъ-Дармштадскаго и вслѣдъ за этимъ, это званіе было дано его отцу, вмѣстѣ со всѣмъ его потомствомъ. На пожалованіе этого титула послѣдовало Высочайшее соизволеніе. Кстати скажу, что сословное состояніе Гинцбурговъ было чрезвычайно оригинальнымъ и можно сказать безпримѣрнымъ. Съ одной стороны, Гинцбургъ, какъ потомственный почетный гражданинъ, въ соотвѣтственныхъ сенатскихъ книгахъ департамента герольдіи продолжалъ числиться потомственнымъ почетнымъ гражданиномъ и, въ то же время, департаментъ герольдіи, на основаніи указаннаго Высочайшаго повелѣнія о предоставленіи ему права пользоваться потомственно баронскимъ титуломъ, занесъ Гинцбурга съ членами семьи въ книгу титулованнаго дворянства. Гинцбургъ составилъ гербъ, который и былъ утвержденъ департаментомъ герольдіи. Такимъ образомъ оказалось, что Гинцбурги одновременно являются и потомственными почетными гражданами и титулованными дворянами. Но былъ ли онъ просто дворяниномъ, осталось въ сомнѣніи. Правъ дворянства за Гинцбургомъ не признавали. Впослѣдствіи, не задолго до смерти Г. О. Гинцбурга, удалось его убѣдить выяснить его положеніе, — вопросъ, которымъ лично Г. О. не интересовался и по поводу котораго онъ не желалъ входить въ какія бы то ни было ходатайства, подобно тому, какъ вообще избѣгалъ обращаться къ властямъ по своимъ личнымъ надобностямъ. Выяснить положеніе можно было лишь путемъ обращенія къ Царю. Канцелярія по принятію прошеній на Высочайшее имя приносимыхъ, въ лицѣ главноуправляющаго ею бар. Будберга, сочувственно отнеслась къ заявленію Гинцбурга и представила докладъ, весьма подробно характеризовавшій заслуги просителя. Но самое изложеніе дѣла было настолько неясно, что изъ доклада Николай II не понялъ сущности ходатайства и полагалъ, что рѣчь идетъ не о признаніи вообще дворянскихъ правъ за Гинцбургомъ, а о разрѣшеніи ему быть внесеннымъ въ дворянскія книги, въ изъятіе изъ не задолго передъ тѣмъ изданнаго закона, о томъ, что евреи, которые по службѣ получили чинъ дѣйствительнаго статскаго совѣтника и вмѣстѣ съ этимъ и права дворянства, не могутъ быть принимаемы въ дворянскія общества и вносимы въ дворянскія книги губерніи. Этотъ запретъ послѣдовалъ вскорѣ послѣ того, какъ права дворянства были дарованы Лазарю С. Полякову, брату покойнаго С. О. Полякова. Эта неожиданная тогда милость по отношенію къ Полякову вызвала нареканія въ дворянскихъ кругахъ, отвѣтомъ на каковыя и было изданіе ограничительнаго закона. Понявъ такимъ образомъ ходатайство Гинцбурга, Николай II положилъ резолюцію о полномъ признаніи имъ заслугъ Гинцбурга, но невозможности удовлетворенія его просьбы, такъ какъ принятіе въ дворянское общество зависитъ отъ дворянъ той или другой губерніи и не допускается для евреевъ закономъ.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эта книга — типичный пример биографической прозы, и в ней нет ничего выдуманного. Это исповедь бывшего заключенного, 20 лет проведшего в самых жестоких украинских исправительных колониях, испытавшего самые страшные пытки. Но автор не сломался, он остался человечным и благородным, со своими понятиями о чести, достоинстве и справедливости. И книгу он написал прежде всего для того, чтобы рассказать, каким издевательствам подвергаются заключенные, прекратить пытки и привлечь виновных к ответственности.
Кшиштоф Занусси (род. в 1939 г.) — выдающийся польский режиссер, сценарист и писатель, лауреат многих кинофестивалей, обладатель многочисленных призов, среди которых — премия им. Параджанова «За вклад в мировой кинематограф» Ереванского международного кинофестиваля (2005). В издательстве «Фолио» увидели свет книги К. Занусси «Час помирати» (2013), «Стратегії життя, або Як з’їсти тістечко і далі його мати» (2015), «Страта двійника» (2016). «Императив. Беседы в Лясках» — это не только воспоминания выдающегося режиссера о жизни и творчестве, о людях, с которыми он встречался, о важнейших событиях, свидетелем которых он был.
Часто, когда мы изучаем историю и вообще хоть что-то узнаем о женщинах, которые в ней участвовали, их описывают как милых, приличных и скучных паинек. Такое ощущение, что они всю жизнь только и делают, что направляют свой грустный, но прекрасный взор на свое блестящее будущее. Но в этой книге паинек вы не найдете. 100 настоящих хулиганок, которые плевали на правила и мнение других людей и меняли мир. Некоторых из них вы уже наверняка знаете (но много чего о них не слышали), а другие пока не пробились в учебники по истории.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.