Цветок пустыни - [9]

После этого она повысила свой мелодичный голос до такого пронзительного фальцета, что ее муж, появившись из кабинета, бросился выполнять все команды бегом.

В их обществе Лиз почувствовала себя более уверенно.

– Малярия – это гадкая штука, – говорила девушке хозяйка. – Ее приступы имеют тенденцию повторяться, и лихорадочное состояние длится в течение нескольких дней. Но мадемуазель может не сомневаться: против этой болезни существует много эффективных способов лечения. В настоящее время важнее всего вызвать врача, не так ли?

Врача? Ах да, конечно. Лиз хотела спросить: «Какого врача?», но не произнесла ни слова, так как ответ был известен ей заранее.

Месье Симон сказал:

– Доктора Йейта, этого умного англичанина, вы не хотели бы пригласить его?

– Да, я полагаю, что да, – протянула Лиз. – Если только… А другого английского доктора в Тасгале нет?

– Нет, мадемуазель. Помимо доктора Йейта здесь есть врач-египтянин, есть немец и два хирурга-француза в больнице. Кроме того, мадемуазель, Месье Йейт и ваш отец – друзья. Было бы очень неправильно звать кого-либо еще. Вы сами позвоните доктору Йейту или это сделаю я?

– Позвоните, пожалуйста, вы, – попросила Лиз. – Боюсь, что я не знаю, как назвать нужный номер по-французски.

Спустя мгновение месье Симон уже говорил по телефону. Затем он передал трубку Лиз:

– Доктор Йейт понимает всю серьезность положения, и он немедленно отправится сюда. Но еще он сказал, что хотел бы поговорить непосредственно с вами, мадемуазель, коль скоро вы находитесь поблизости. Ну вот, я говорю ему, что вы здесь и что я звоню к нему вместо вас только потому, что вы плохо знаете французский. На это он ответил: «Но со мной-то она сможет говорить, я полагаю?» Ну, я сказал: «Конечно, доктор». Мадемуазель, вы справитесь с этой техникой?

– Да, – кивнула Лиз. – Большое вам спасибо. – Собравшись с духом, она спокойно сказала в трубку: – Доктор Йейт? С вами говорит Лиз Шепард.

– Прекрасно. Я направляюсь прямо к вам, но сперва мне хотелось бы узнать кое-какие детали. Сколько времени прошло с тех пор, когда вы обнаружили отца в том бедственном состоянии, о котором мне поведал Симон?

– Примерно столько, сколько мне потребовалось, чтобы сноба уложить его в постель и добежать до гостиницы с просьбой о помощи… Минут десять, не больше.

– И именно утром вы впервые узнали, что ваш отец заболел и ему плохо?

– Да, конечно. Если бы я услышала что-нибудь тревожное ночью, уж наверное, я бы пошла к нему, не так ли?

Роджер Йейт не обратил внимания на раздражение, прозвучавшее в ответе.

– Я просто хотел знать, не жаловался ли он предыдущим вечером на какие-нибудь необычные ощущения?

– Нет, и в его планах было взять меня сегодня на нефтяные прииски. Однако из того немногого, что отец смог сказать мне сегодня, я сделала вывод, что он не ожидал приступа болезни – не было никаких симптомов. А когда я увидела таблетки хинина, разбросанные по всему полу, я догадалась, что у него малярия.

В разговоре возникла крохотная пауза. Затем Лиз услышала:

– Милая девушка, не оставите ли вы мне право поставить диагноз?

Лиз замерла, а Йейт продолжил:

– А пока что послушайте меня. Я приеду к вам примерно через четверть часа; поэтому сразу же возвращайтесь к Эндрю и ждите меня. Возьмите у мадам Симон с полдюжины легких шерстяных одеял. Попросите, чтобы кто-нибудь помог вам убрать простыни с постели Эндрю, а затем заверните его в одеяло, а остальными накройте. К тому времени, когда вы вернетесь к нему, ваш отец скорее будет страдать от жара, а не от озноба, но вы все равно накройте его одеялами. Это понятно?

– Понятно, благодарю вас. – Здесь Лиз не смогла удержаться и добавила: – Знаете что, я не слабоумная и могу понять инструкции, данные мне на английском языке. К тому же, когда я училась в школе, прошла курс по уходу за больными.

– Да что вы говорите! – воскликнул Йейт. – Как это мило с вашей стороны. Ну что же, тогда идите и приступайте к работе, и посмотрим, как это у вас получится. – И он повесил трубку.

Мадам Симон пошла к больному вместе с Лиз, и, когда приехал Роджер Йейт, они только-только успели укутать Эндрю в одеяла. После этого управляющая ушла, пообещав зайти попозже, а Лиз стала ждать результатов осмотра, стараясь держаться как можно ближе на случай, если потребуется ее помощь.

Наконец Роджер Йейт вышел к ней.

– Да, это малярия, – сказал он. – Как мне известно, это первый приступ с тех пор, как он приехал в Тасгалу. Обычно больной малярией получает «предупреждение» о приближении приступа этой болезни. Однако на сей раз, по словам вашего отца, приступ случился совершенно неожиданно и приблизительно всего за полчаса до того, как вы обнаружили его. Это означает, что стадия озноба, продолжительностью примерно один час, сейчас еще только заканчивается. Следующей будет стадия жара… – тут Йейт сделал паузу и бросил взгляд на Лиз, – или вам все это известно?

– Нет, конечно нет, – Лиз вспыхнула от смущения, – продолжайте, пожалуйста.

– Хорошо. Для этой стадии характерно опасное повышение температуры – до сорока одного градуса. На сегодняшний день в нашем распоряжении имеются лекарства, которые справятся с болезнью даже лучше, чем хинин. Я уже сделал ему укол. Его действие в сочетании с укутыванием в одеяла в течение нескольких часов позволит избавиться от приступа. Но я бы предпочел не рисковать и без промедления отправить Эндрю в больницу – ему нужен уход, – сказал Йейт.