Что такое руна? И другие эссе - [23]
Асгард — это место идеала. Обратите внимание, что бог Тюр представлен руной, которая выглядит как направленная вверх стрелка, или копьё:
Как известно, Тюр — это бог неба, а также бог справедливости и права. Традиционная (то есть домодерновая) концепция справедливости и права представляет собой соответствие шаблону или идеалу. Мы обнаруживаем это, к примеру, в традиционном индоевропейском понимании социальной справедливости, которое, в общем и целом, есть выполнение кастового долга (то есть соответствие назначенной роли или типу). В личности Тюра мы находим идеал, связанный с небом — как это постоянно и повсеместно встречается не только в германской традиции. Также часто встречается ассоциативная связь света и идеала. Подумайте об аналогии Платона между идеей блага и солнцем. В руне символизирующей Тюра мы обнаруживаем указание «взглянуть наверх», на небо и на свет идеала.
В то же время, «посмотреть вниз», значит посмотреть на тёмную, твёрдую, плотную землю: царство материи, диаметральную противоположность божественного мира света и идеала. Хель представляет глубочайший «низ» из всех. Это царство чистой материальности; тёмная материя, не наполненная идеалом. Наша основная деятельность, вещи, которые делают нас людьми, включают постоянную борьбу между материей и формой. Мы боремся, чтобы выбить форму из материи, чтобы вынести правду о вещах из тьмы сокрытия на свет, чтобы узнать, чем вещи являются на самом деле. Мы также стараемся изменить материальный мир, чтобы он соответствовал идеалу. И мы боремся, чтобы привести и себя, «искривлённое древо человечества», в соответствие с идеалом.
Теперь мы видим почему Асгард и Хель, помимо того что являются царствами света и тьмы (или раскрывающего и скрывающего), также являются царствами жизни и смерти. Жизнь, как учил нас Аристотель, это непрерывное, динамическое стремление материи к форме. Каждое живое существо состоит из материи и формы, но жизнь их состоит из реализации своей формы: стремление действовать и функционировать как вещи подобного типа. Посредством своих характерных действий, все живые существа постоянно «стремятся» воплотить свою форму или природу. Отношение формы-материи в жизни является динамическим процессом; живые существа должны «что-то делать» (что-то порождать сами) чтобы быть тем, что они есть. В случае неживых предметов типа столов, с другой стороны, взаимоотношения материи и формы статичны. Стол не производит действий для поддержания себя в состоянии стола.
Хель, как царство абсолютной материи, также является царством смерти — полного отделения от формы. Это полная, трупная неподвижность. Асгард, с другой стороны, как царство чистой формы, является царством чистой жизни — чистой реализации идеала. Реализация идеала, который столь чист, по сути, что материя полностью отпадает. Мы склонны думать о Боге или богах как о чём-то выше жизни. На самом деле, боги сами являются идеалом жизни, парадигмой и совершенством жизни.
Альвхейм и Свартальвхейм
Слово «альв» происходит из протогерманского понятия означающего «белоснежно-сияющий»[61]. Здесь мы опять видим, что верхняя часть Ирминсуль ассоциируется со светом. Альвхейм (или Льюсальвхейм — опять же, «дом светлых альвов») лежит на полпути между нашим миром Мидгардом и жилищем богов. Асгард, как мы узнали, это место идеала, тотального присутствия, полного открытия, тотальной правды.
Это объекты сознания или идеалы к которым стремится сознание. Альвы олицетворяют сознание стремящееся овладеть всем этим. В то время как в Асгарде и Хель мы видим противопоставление формы и материи, в Альвхейме и Свартальвхейме мы обнаруживаем оппозицию между «духом» и всего лишь материальным «механизмом».
Альвы являются творениями верхнего царства света. Они не боги, но и не привязаны к земле как мы. Разумеется, мои рассуждения в эссе «Четверица» делают ударение на том, как мы способны «отделять себя» мысленно (и только мысленно) от земли и от земного внутри нас; от времени и пространства:
«Внутри меня есть почва, коренная порода невыбранной, фиксированной идентичности. Но также есть и другая часть меня, которая возникает в определённый момент из этой коренной породы и парит над ней. Это часть, которая стремится понять, вытащить то, что скрыто, на свет... Эта часть, жаждущая понимания, имеет много имён, одно из них — дух. И так как наш дух стремится вытащить вещи из земли, из сокрытия, на свет неба, мы идентифицируем и наш дух с небом. Дух тоже где- то «там наверху», родственный идее и идеалу. Он тоже высится над землёй, которая — в отличие от проснувшегося духа — спит во тьме».
Альвы олицетворяют именно этот самый дух, который, как и идеал, мы также интуитивно располагаем «наверху». Альвы являются воплощением разума (старонорвежское hugr)[62]. То, что альвы отделены и далеки от нас, отражает распространённую тенденцию размышлять о разуме или интеллекте как действительно о чём-то отдельном или отделимом от нашего тела. Почему у нас присутствует такая тенденция? Потому что разум имеет способность общаться с абстрактным и идеальным, которое, опять же, мы интуитивно воспринимаем как далёкое (по сути) от конкретики и реальности
