Мы почти перестали замечать звезды. Земные огни уже давно заслонили их, особенно в больших городах. И нам уже трудно до конца понять великого философа Канта, утверждавшего еще в прошлом веке, что есть в мире всего лишь две вещи, по-настоящему достойные восхищения: звездное небо над головой и моральный закон внутри нас.
А между тем, звездный узор — одна из важнейших нитей, связывающих нас не только с тайнами мироздания, но и с миром наших далеких предков. Время не щадит ни книг, ни городов, ни храмов. По некоторым оценкам, например, до нас дошло не более одного процента богатейшей литературы Древней Руси. Из многих тысяч шедевров древнерусского деревянного зодчества сохранились лишь единичные и весьма поздние экземпляры, созданные уже в эпоху хорошо освоенного каменного строительства, приведшего к упадку и существенной деградации деревянной архитектуры. Лишь руины, мусорные ямы, остатки фундаментов, немного текстов и старые, очень старые, вещи, в большинстве своем дошедшие до нас лишь потому, что либо были выброшены, придя в негодность, либо сопровождали владельцев в мир иной (а что о нас cмогут узнать наши далекие потомки по нашим могилам?) — вот и все, чем в большинстве случаев приходится довольствоваться, реконструируя духовный и интеллектуальный мир ушедших цивилизаций. Но без такой реконструкции нам не понять в достаточной степени ни своего прошлого, ни самих себя, ни своего будущего, которое почти всегда есть лишь продолжение начатого в прошлом — «что было, то и будет, и ничего нет нового под солнцем». Не понятое и униженное прошлое грозит ничтожным будущим. И наоборот — величие Духа прошлых поколений может дать силы и ощущение смысла жизни человеку нынешнему, порой растерянному и разуверившемуся во всем в пучинах смутного времени.
Мир сейчас стремительно меняется — быстро, как никогда ранее. Вместе с миром меняется и человек: ведь он есть не только «то, что он ест», но и то, что он слышит и видит. В большинстве своем он стал сегодня «человеком телевизионным», «человеком газетным», «человеком компьютерным»… Но среди всего этого жив в нас еще и «человек небесный», по-прежнему способный, хотя и очень редко, восхищаться звездным небом. Восхищаться так, как в свое время восхищался воспитанник Киево-Могилянской академии Михаил Ломоносов, назвавший «Вечерним размышлением о божием величестве…» одно из самых известных своих стихотворений со знаменитыми строками: «Открылась бездна, звезд полна; Звездам числа нет, бездне — дна». А ведь именно этот «звездный интерьер» и есть та константа, которая связывает народы самых разных эпох и цивилизаций. Тысячелетиями будил человеческую мысль этот непреходящий звездный хоровод, побуждая «человека разумного» к «вечерним размышлениям» на одну и ту же извечную тему. Мы, привыкшие к электрическому свету, пожалуй, сильно недооцениваем роль звездного неба в интеллектуальном и культурном развитии человеческой цивилизации. В излагаемых далее гипотезах «звездный фактор» рассматривается как определяющий в формировании самого широкого круга мифов, образов и понятий, «астральное происхождение» многих из которых сегодня уже основательно забыто, но вполне поддается научной реконструкции и способно вполне ощутимо повлиять на наше нынешнее мировоззрение.
Золотой нитью через всю историю человеческой культуры проходит мысль о том, что небесный порядок может и должен быть залогом порядка земного.
Древняя китайская максима гласит: «Те, кто в Поднебесной вершат дела, не могут не иметь образца, не бывает так, чтобы дело могло быть сделано без образца… Нет ничего лучше, чем взять за образец небо» [8, с. 274]. То, что в древнем Китае подобные изречения воспринимались не только как абстрактная мудрость, но и как руководство к вполне конкретному действию уже на самых ранних этапах китайской цивилизации, было со всей очевидностью подтверждено в 1995 году, когда мировую прессу облетело сообщение представителей астрономического музея Китая о том, что в развалинах эпохи яншаоской культуры в провинции Хэнань обнаружена первая в мире астрономическая карта. Возраст ее был определен в 6400 лет, причем представляла она собой композицию самих развалин той эпохи. Другими словами, древнекитайские строители действительно использовали «небесный план» как идеальный образ создаваемого на земле.
В культуре Вавилонии, явившейся фактически одним из фундаментов христианского Ветхого Завета, царило устойчивое представление о том, что «низ» (земля) есть ничто иное, как отражение «верха» (небес). Прообразы всего сущего: стран, рек, городов, храмов существуют на небе в виде звезд. Земные предметы являются лишь отражением небесных. План Ниневии первоначально был вычерчен на небесах и существовал издревле [11, с. 653]. На сегодня некоторые из таких соответствий уже удалось восстановить, но реконструкция большинства из них еще впереди.
Гораздо больше определенности в этом смысле мы уже имеем в Древнем Египте. «Как вверху, так и внизу» — гласит один из основных принципов Гермеса Трисмегиста, мифического «Писца Богов», заложившего по оккультному преданию в благословенном Египте основы тайных учений всех времен и народов. Европейское Возрождение очень многим обязано именно герметическим трактатам, проникшим в Европу с падением Константинополя в 1453 году. Но еще до этого в Европе был известен «Асклепий», основная идея которого заключалась в провозглашении человека величайшим чудом Вселенной, что стало одним из краеугольных камней и ведущей идеей Возрождения. В этом же трактате мы можем найти и такие строки: «…Разве ты не знаешь, Асклепий, что Египет является образом неба или (что будет вернее) местом, куда переносится и низводится все, что управляется и приводится в движение на небе? А еще вернее будет сказать, что страна наша — это храм всего мира» [6, с. 24].
