Что такое «не везет» - [14]
— Кого ждете? Не меня ли?
Перед ними стояла полная женщина, одетая в ватник, несмотря на жару.
— Что же — меченого поймали?
— Да мы не нарочно, — сказал Сонкин.
— Знаю, не нарочно. Ну-ка, несите!
Она порылась в кармане, вынула ключ, долго отпирала дверь. Наконец положила леща на стол. Вынула из ящика скальпель и отрезала пластинку вместе с плавником.
— Так, — бодро сказала она, — заприходуем…
Усов, привыкший к неприятностям, покорно стоял, глядя себе под ноги и слегка пошевеливая ушами. Он всегда так делал, когда надвигались неприятности. Это успокаивало нервы.
Женщина спрятала метку в коробочку и открыла сейф.
— Берите рубль!
— Рубль? — удивился Усов.
— За леща меченого положен рубль.
Сонкин взял монету и засунул в карман.
— Ну, а нам что теперь? — удивленно спросил Усов.
— Идите домой!
Они вышли из сторожки.
— Эй! А леща-то, леща берите!
Усов остановился. Не поворачиваясь, сделал два шага назад, схватил леща и бегом бросился на улицу. Следом за ним Сонкин.
— Понял? — кричал Усов.
— Понял! — кричал Сонкин.
— Видал? — кричал Усов.
— Видал! — кричал Сонкин.
— Рубль видал? — спросил он, остановившись.
— Леща видал? — сунул ему под нос рыбу Генка.
Солнце поднялось высоко. Они вышли на улицу и у конечной остановки автобуса купили мороженое. Потом, выскочив из автобуса, на углу у кино опять купили. А возле дома у продовольственного купили еще эскимо. Рубль кончился.
— Как же теперь быть? — спросил Усов. — Нас двое, а лещ один… Слушай, а где твоя книжка?
Книжку на радостях забыли на траве у кустов.
Но настроение было прекрасное.
— Бери леща ты! — сказал Генка. — Алла Борисовна уху сделает.
— Лучше бери ты, — сказал Сонкин. — Матери нет, она на занятиях, а у тебя бабушка сварит.
— Так и быть! Бабушка сварит, а ты приходи есть.
Все порешили и хотели расходиться, когда в подворотню вошел Тимофеич. На ногах он стоял не очень уверенно и прошел было мимо. Потом увидел ребят, двинулся на них, но споткнулся о выбоину в асфальте.
— Ну, погодите! — прохрипел он. — Я еще вам покажу, как меченую рыбу ловить…
Маленький Сонкин засмеялся.
— Ты чего? — не понял Усов.
— Помнишь, когда мы уходили с озера, я вернулся…
— Ну и что?
— Да бредень Тимофеича закинул в озеро. Далеко. Долго он теперь не будет нарушать закон и бесчестно рыбу ловить.
— По домам! — весело крикнул Усов.
Тимофеич стоял, покачиваясь, посреди двора и ругался.
— Наконец-то я от тебя отдохну! — сказала бабушка. — Все печенки мне проел…
Не ел ей Генка печенок. Вообще они видятся мало. И на второй год Генка все-таки не остался.
Она просто так, любя, это говорила, пока аккуратно пришивала ему метки к одежде с инициалами Г. У., обсуждала, какие штаны класть, а какие нет. И как быть со свитером: брать нужно, а локоть рваный. Тем временем Гена то и дело вынимал ножик из кармана. Наконец-то, по случаю перехода в шестой, бабушка его подарила. Ножик прекрасный, туго открывался, а захлопывался со страшной силой.
— Смотри, пальцы не прищеми! — вскрикивала бабушка каждый раз, когда нож щелкал. — Купила на свою шею, станешь, не дай бог, инвалидом…
Наконец бабушка написала на листке от тетради красивым почерком: «Гена Усов», вырезала и приклеила «Гену Усова» к чемодану.
К заводской проходной Генка пришел, как всегда, последним. Народу полно было, и всех рассаживали по автобусам.
— Вон того видишь? Это начальник моего цеха, — говорила бабушка.
Начальник цеха бежал с огромным чемоданом, волоча за руку девочку.
— А вот это, — бабушка показала пальцем на крыльцо, — сам директор завода.
— Ну да?! — не поверил Усов. — Это Гаврилов?
— Гаврилов. А почему бы нет?..
Усов хмыкнул, не ответил. Он очень удивился. Ему почему-то казалось, Мишкин отец толстый, с большим животом, очень строгий и обязательно в очках. А директор был тощим и длинным, и без очков. Генка не раз заходил к Мишке домой, но отца никогда не видел. Миша и сам видел его мало. Директор уезжал чуть свет, появлялся ночью. А ночью, говорил Мишка, он приходит и еще сидит, читает. Когда он только спит?..
Директор тоже вышел проводить детей в лагерь. А Мишки не было. Его в санаторий в Крым увезли.
Бабушке кто-то махал рукой, хлопал по плечу, все ее знали, и она всех: уж сколько лет в одном цехе работает.
— По автобусам! Скорей по автобусам!
И все ребята карабкались на подножки, запихивали под сиденья чемоданы, открывали окна и свешивались вниз. А вожатая кричала:
— Дети, окна открывать запрещено! Кому сказано?! И так не жарко ехать…
— А, это ты, Усов? — сказала вожатая.
— А это вы? — спросил Генка.
— Я с вами на лето в лагерь еду. Смотри не повторяй своих школьных штучек, а то…
— Ну, Усик, садись, — сказала бабушка. — Расстанемся на месяц. Ты от меня отдохнешь, а я от тебя.
И вздохнула, отвернулась и стала сморкаться в маленький платочек.
— А я от тебя вообще-то не устал, — сказал Гена.
— Зато я от тебя устала. — Она обняла его за шею.
Он был с бабушкой одного роста, даже, пожалуй, чуть повыше. Она подала ему чемодан с наклейкой «Гена Усов».
В автобусе было полно. Генка втиснулся на заднюю скамейку. Хоть бы кто-нибудь знакомый был из школы. Никого! Светку и ту к родным в деревню на лето отправили.
