Что такое «не везет» - [12]
— Так, так-с. — Старик вынул руку из кармана халата и почесал остатки волос на затылке; какая-то мысль промелькнула у него в глазах. — А куда, собственно, вы хотите, чтобы мы его запустили?
Он посмотрел на вахтера, потом на ребят.
— Ясно куда, — сказал Усов. — Нас не проведешь, понимаем. В космос, конечно!
Академик покачал головой:
— Ах ты, старая моя голова! Ну как это я сразу не сообразил?! Сегодня третья делегация из школы приходит. Писем целый ящик. И кошек штук тридцать. Приходится всем отказывать.
— Товарищ академик! — Мишка старался убедить его изо всех сил. — Я должен сказать, что наш Кактус — животное особое. Он на задних лапах ходит, мяукает до двух. И потом, ему уже скафандр сшили. Вот он сшил…
Усова вытолкнули вперед, но он скис.
— Ты скафандр сшил? — спросил академик.
Генка вяло кивнул.
— А вот он, — Мишка отечески погладил по голове маленького Сонкина, — всех космонавтов может без запинки назвать — и наших, и американских.
— И американских?! — изумился старик, и на глазу у него нависла слезинка. — Хорошие вы мои! Я бы рад всей душой запустить вашего Фикуса…
— Кактуса, — угрюмо поправил Усов, накручивая на палец чуб.
— Да, да, Кактуса! Я готов запустить его на Луну-с и даже потом на Марс.
— То-то же! — сказали сзади.
— Прошу без выкриков, — строго сказал Гаврилов. — Давайте поддержим академика. Три-четыре — ура-а!..
Но академик замахал рукой.
— Тише, тише! Кошки-то нам требуются не для этого.
— Не для этого?! А для чего?
— У нас в институте много мышей развелось — а, как известно, лучше кошки зверя нет-с. Уж извините!..
Все притихли и растерялись.
— А я уже в план сбор включил, — процедил сквозь зубы Гаврилов, — на тему «У нас в гостях первый в мире кот-космонавт».
— Иди ты с твоим планом! — не выдержал Усов. — Узнали бы мы с Сонкиным тихо, сорвалось — и все. А теперь расхлебывай…
— Что же вы, товарищ академик, — возмутилась Светка, — детей обманываете? Вас спрашивают: «Когда запустите?», — а вы отвечаете: «На днях». Занятия в школе срываете… Лучше бы Усов занимался. Вот останется на второй год — вы будете отвечать!..
— Ай-яй-яй!.. Но мы действительно запустим на днях Фикуса…
— Кактуса, — поправил Усов. — А когда можно за ним прийти?
— Конечно, Кактуса! — сказал академик. — Пускай себе ловит мышей. Половит — и милости просим. Только не спрашивайте академика. Я ведь сторож. Будьте здоровы-с!
Всю ночь кто-то шаркал босыми ногами, и бабушка встала. Приоткрыла дверь в коридор — на кухне горел свет. Она еще больше удивилась и испугалась. За столом, растопырив пятерню и держа на ней блюдце, сидел Гена в одних трусах и пил чай, доставая вишневое варенье из банки столовой ложкой.
Увидев бабушку, Усов встал, закрыл банку с вареньем крышкой, поставил в шкаф. Сел, продолжая пить чай без варенья, как ни в чем не бывало.
— Что с тобой? — спросила бабушка. — Нормальные люди спят.
— Мне рыбу ловить. Видишь, светает?
Бабушка вздохнула, легла, долго ворочалась, не могла уснуть.
— Рыбу… У него переэкзаменовка, а он рыбу… Все матери напишу!
Усов допил чай, спокойно натянул штаны и, не возражая, выскользнул из парадного, держа в руке бидон и удочку. Пересек двор и остановился у подворотни нового дома.
Два окна над самой подворотней — Сонкина. Самое лучшее свистнуть, но свистнуть Усов стеснялся. Вдруг проснется его мать — Алла Борисовна? Все-таки учительница.
Усов стоял и не то, чтобы свистел, а подсвистывал. Так, слегка, и нельзя было догадаться, то ли он действительно свистит Сонкину, то ли просто так стоит, задумавшись…
С тех пор, как начались каникулы, Усов с Сонкиным ездят на озеро. И каждый день на берегу, раздевшись, смотрят, как Тимофеич, небольшого роста небритый мужичок в резиновых сапогах, пыхтя, вытаскивает из тины бредень, выбирает из него рыбешку, складывает в бидон, извлекает из кармана четвертинку водки и сверток, пьет, закусывает, а потом подходит к ребятам. Тимофеич живет в одном дворе с Генкой и Сонкиным, днем где-то пропадает, а по вечерам стучит в «козла».
— Это что же у вас, — замечает вдруг он, — одна удочка на двоих? Снасть я те дам! Любую рыбу возьмет! Вон там, в затончике, говорят, сом живет большой.
— Где?
— А вон слева. Хитрый такой. Говорит: просто так не сдамся!
— Кому говорит?
— Кому, кому! Известно кому — рыбакам. А здесь мое местечко. Я его, как говорится, облюбовал.
И, смотав амуницию, Тимофеич берет бидон и поднимается кривой тропинкой в гору.
— Знаешь, почему у нас не ловится? — сказал Сонкин, когда вчера они налегке возвращались домой. Тимофеич всю рыбу бреднем забирает, а остальную распугивает. Мы приходим — пусто. Давай завтра придем раньше его. Нам бы хоть маленькую поймать.
— Вставать надо рано, — скис Усов.
— Да ты не спи, пей крепкий чай ночью — и не проспишь.
— А с вареньем не лучше?
— Может, лучше, — сказал Сонкин, — я и так могу не спать, сколько хочу. Читать буду…
И вот теперь Усов ждал у подворотни Сонкина, а Сонкин не появлялся. Наконец Генке надоело без толку посвистывать, и он крикнул. В окне показалось заспанное лицо Сонкина. Он радостно замахал руками, не то потягиваясь, не то делая зарядку, а потом сошел вниз, важно неся перед собой на ладони банку с мотылем и в другой руке книжку.
