Что посеешь - [6]
— Ну, как хочешь, — сказал профессор Орликов, — тебе виднее. Но имей в виду — сейчас не тот век, когда открытия делают гордые одиночки. Сейчас, брат, все коллектив решает… Однако, знаешь поговорку: «Плох тот солдат, который не мечтает быть генералом»?
— А я еще и не солдат, — сказал Петр.
— Вот это уже плохо, — серьезно сказал профессор Орликов. — Кто же ты?
— Я? — удивленно спросил Батурин. — Будто не знаете. Я в шестом классе учусь еще.
— Не «еще» надо говорить, а «уже». Уже в шестом классе! В шестом классе УЖЕ надо знать, кто ты есть и кем собираешься стать.
— Ну, это я знаю, — твердо сказал Петр Батурин.
— Значит, кто ты? — строго спросил профессор.
— Че… человек, — не очень-то уверенно ответил Петр Батурин.
— Ну, допустим. А кем будешь?
— Человеком.
— Это обязательно. А вот дело, дело-то какое делать будешь? Я вот, — тут профессор усмехнулся, — я вот уже в четвертом классе решил, что стану… хм… ученым. И стал, как видишь.
— Вот вы насчет чего… Есть у меня одна идея. Только пока — помолчу, — скромно сказал Петр Батурин.
Профессор посмотрел на него с любопытством и сказал:
— Идея — это хорошо.
Некоторое время они ехали молча.
— А куда вы меня везете? — спросил Батурин.
Тут профессор очень оживился.
— О-о-о, — закричал он, — это та-а-акой, знаешь, замечательный дед! Увидишь.
И тут они приехали. На самом берегу реки среди высоченных сосен стоял небольшой домишко. Не то чтобы очень старый, но и не очень новый, однако довольно крепенький. Заборов никаких не было, только рядом с невысоким крыльцом стояла собачья будка, а подальше от воды небольшой сарайчик. К воде вели новые мостки, и к ним была причалена отличная просмоленная лодка.
Из будки вылезла огромная лохматая бело-рыжая собака. Потянулась, зевнула, показав страшенные зубищи, и два раза хрипло гавкнула. Мужественный Петр Батурин сунулся назад в машину, но профессор Орликов придержал его за плечо.
— Здорово, Лапоть, — сказал он собаке и повел Петра к ней навстречу.
Лапоть лениво помахал хвостом-парусом и спокойно подошел к ним. У Петра Батурина поджилки затряслись, но виду он не подал. Лапоть не обратил на него никакого внимания и вежливо поздоровался с профессором.
— Дед Веретей дома? — спросил профессор у собаки.
Лапоть гавкнул и улегся у ног Вениамина Вениаминовича.
— Нет, значит, — сказал профессор, — если бы дома был, Лапоть бы сразу за ним побежал. Обидно, — он посмотрел на часы. — А у меня уже времени нет. Ну, ничего. Давай твои сокровища выгружать. Ты, если не торопишься, дождись деда.
Они быстро разгрузили машину. И Петр уселся на пенек ждать деда Веретея.
Перед тем как уехать, профессор сказал:
— В сараюшке у деда мастерская. Он на все руки мастер. И вообще, как это у вас говорят, «потрясный» дед. Только говорлив малость. Ужас, какой болтун. Это первое. А второе вот что: ты бы как-нибудь забрел ко мне. Мы бы с тобой потолковали. У меня к тебе, вроде, дело одно наклевывается. Ну, давай лапу.
Он влез в машину, но тут же высунул голову из окна:
— Слушай-ка, — сказал он безразличным тоном, — мне Наташка про одного парня из класса рассказывала, что он математику и физику еще кое-как учит, а вот ботанику или там литературу совсем не признает. Дескать, не нужны они ему начисто. Есть у вас такой чудак?
Петр Батурин проглотил слюну и мужественно промолчал.
Машина фыркнула синим дымком и утарахтела.
Лапоть неодобрительно посмотрел ей вслед, встал, потянулся, подошел к Петру и улегся рядом с ним, уткнув голову в лапы. А Петр Батурин принялся размышлять. И размышлял он по следующим вопросам:
— С чего это маманя вдруг обрушилась?
— Почему профессор Орликов решил ему помогать?
— Какое к нему дело наклевывается у профессора?
— Идти к профессору или нет?
— Что еще сказала Наталья Орликова своему папе про… того парня, которому литература начисто не нужна?
— И какого лешего он ляпнул про идею какую-то?
Думал он обо всем этом, конечно, не по порядку, а сразу обо всем. И поэтому в голове у него была порядочная каша. Из этой каши Петр Батурин сумел выловить, пожалуй, только пару более или менее разумных мыслей. Первая — к профессору Орликову он пойдет, и пусть там хоть Наташа, хоть Разнаташа.
И еще. Про идею он ляпнул вроде бы нарочно, так сказать, насупротив. Профессор с четвертого класса мечтал быть ученым. Витенька Пискарев уже сейчас знает, что будет ученым. Васька Седых хочет штурманом быть. Жорка Чижиков — космонавтом. Таська Бублянская — поэтом. Оля Зубавина — доктором. Наталья Орликова — знаменитой балериной. И даже Кешка Фикус — послом в какой-нибудь зарубежной стране. Тоже мне — профессора, поэты, дипломаты!
Вы, уважаемый профессор Вениамин Вениаминович, наверно, думали, что я и впрямь скажу что-нибудь такое же? Дудки! Тем более — идеи-то никакой и не было.
Тут пришел и сам дед Веретей. Он как-то неожиданно появился откуда-то и встал перед Петром Батуриным и уставился в него маленькими острыми глазками, еле видными из-под бровей. Сивый, обросший, как замшелый пень, низенький, но плечи! — в дверь наверно только боком проходит, руки чуть не до колен, и каждая как хорошая лопата. Стоит, молчит и смотрит. У левой ноги сидит собака Лапоть, а справа — здоровущий бело-рыжий кот откуда-то взялся. И тоже смотрит.
Повесть о подростке, о его сложной душевной жизни, о любви и дружбе, о приобщении к миру взрослых отношений.
Есть люди, которые на всё смотрят равнодушно, в полглаза. Дни для них похожи один на другой.А бывает, что человеку всё интересно, подружится ли с ним другой человек, с которым дружба что-то не получается? Как выпутается из беды одноклассник? Как ему помочь?Вообще каким надо быть?Вот тогда жизнь бывает насыщена событиями, чувствами, мыслями. Тогда каждый день запоминается.Повесть «Поворот» — журнальный вариант второй части романа Вадима Фролова «Невероятно насыщенная жизнь» (журнал «Костер» №№ 7–9, 1971 год).
Действие повести происходит во время Великой Отечественной войны в Архангельске, где ребята по мере своих сил помогают борьбе с фашизмом.
Есть люди, которые на всё смотрят равнодушно, в полглаза. Дни для них похожи один на другой.А бывает, что человеку всё интересно, подружится ли с ним другой человек, с которым дружба что-то не получается? Как выпутается из беды одноклассник? Как ему помочь?Вообще каким надо быть?Вот тогда жизнь бывает насыщена событиями, чувствами, мыслями. Тогда каждый день запоминается.Журнальный вариант повести Вадима Фролова (журнал «Костер» №№ 1–3, 1969 год).
Рассказ Вадима Фролова «Телеграфный язык» был опубликован в журнале «Вестник» № 7 (292) 28 марта 2002 г.
Рассказ Вадима Фролова «Считаю до трех!» был опубликован в журнале «Вестник» № 7 (292) 28 марта 2002 г.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.