Что нас не убивает - [41]

– Да, – сказал он. – Ты же именно это хотел услышать?

– Конечно, – сказал я. – У нас никто не хочет войны. Ну, почти никто.

– Довольно странное заявления для Бога Кровавого Возмездия, – заметил он. – И довольно нелогичное, поскольку определенный процент твоих собратьев живет исключительно войнами. Это не стыкуется с тем, что мы знаем о вашей природе.

– Это не наша природа, – напомнил я, немного покривив душой. – Это навязанные извне правила.

– Насколько мне известно, как раз это правило не является незыблемым, – таки он меня подловил.

Действительно, очень хорошо осведомленный тип.

– Это не единственный, но самый эффективный способ развития, – согласился я. – Но сами-то способы нам все равно навязаны.

– Да, я понимаю, – сказал он. – К сожалению, у вас уже не будет возможности это перерасти.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты начинал простым игроком, – сказал он. – Сколько лет ты уже в Системе?

Я сказал.

– Сравнительно недавно. Совсем недавно по меркам существования ваших миров. И вот ты уже стал богом, – сказал он. – Что дальше?

– А, ты в этом смысле…

– Это уже финальный этап, – сказал он. – Последняя точка, наивысший пик твоего развития. Ты и подобные тебе уже забрались на нарисованную кем-то вершину, стоите на ней, смотрите на тех, кто копошится у подножия и не знаете, что делать дальше. А дальше уже ничего нет. Вы достигли своего предела. Того предела, который для вас придумали. Который вам навязали. Вы можете жить дальше, заниматься тем, чем вы занимались до этого, или попробовать что-то новое, но развиваться вы уже не способны. Вам некуда расти.

И мне нечего было ему возразить, ибо это тоже было так.

– Но так ли это страшно? – спросил я. – Разве развитие это самоцель? Единственная цель?

– Развитие – это жизнь, – сказал он. – Нет ничего страшного, когда отдельный индивидуум упирается в свой потолок и останавливается. Но когда в потолок упирается вся цивилизация, это начало ее конца. Дальше будет только стагнация и упадок. Ваши миры идут в никуда.

– Не то, чтобы мы сами выбирали эту дорогу, – сказал я.

– У вас не было возможности выбирать, – сказал он. – Система пришла к вам слишком рано. А у нас такая возможность есть.

И они выбрали бегство.

Что ж, я их прекрасно понимаю. И даже где-то завидую.

Ураган сметает жалкие хижины, но ничего не может сделать каменным домам.

– И куда вы теперь направитесь? – спросил я.

– Это неважно, – сказал он. – Нашему дому больше не нужна звездная система. Мы больше не зависим от внешних обстоятельств и условий. Мы можем остановиться, где угодно. Сами выбрать себе место, пусть даже оно будет в абсолютной пустоте.

– А так вообще бывает?

– Я не смогу объяснить, – сказал он. – Потому что ты не способен понять.

Есть мнение, что когда кто-то что-то не понимает, это проблема того, кто объясняет, а не того, кто слушает с недостаточным вниманием. Но сейчас явно не такой случай.

Попробуйте объяснить муравью, что он идет не в ту сторону…

– Теперь настала моя очередь спрашивать, – сказал он.

– Я не против, – сказал я. – Но не мог бы ты для начала сменить интерьер? Эта обстановка меня несколько угнетает. Слишком уж тут темно и неуютно.

– Но ты не снял шлем, – сказал он. – Разве устройства обзора не компенсируют тебе недостаток освещения?

– Но они не дают мне достаточного положительного эмоционального отклика, – сказал я.

– Ладно, – сказал он.

Стены исчезли. Точнее, они раздвинулись, и потолок тоже улетел куда-то ввысь. Теперь мы находились в огромном пустом зале, наполненным равномерным светом, льющимся откуда-то сверху.

Убогая мебель частично исчезла, а частично трансформировалась. Стул, на котором сидел внешний, превратился в комфортное кожаное кресло, второе такое же стояло передо мной.

Между нами возник небольшой столик, на котором стояли бутылки с напитками и несколько стаканов.

И только мой собеседник остался таким же, как был. Неуловимо знакомым в сером деловом костюме, который, надо сказать, не слишком вязался с обстоятельствами.

В смысле, мы же не в офисе в центре Москвы сидели, а внутри космического корабля, мчащегося куда-то через пространство.

Пусть даже это был космический корабль свободной планировки.

Я сел в кресло, таки снял шлем и положил его к себе на колени. Воздух в помещении был свежим, но с легким ароматом машинного масла. Уж не знаю, откуда он тут взялся.

– Как ты это делаешь? – спросил я.

Насколько я видел, он с внешним миром никак не взаимодействовал, но все же был способен изменять его по своему желанию. Телепатическое управление? Невидимый постороннему взгляду встроенный интерфейс?

– Любая достаточно развитая технология неотличима от магии, – процитировал он. – Наверное, ты воспринимаешь это, как волшебство. Ведь ты не знаешь другого мира, кроме материального, и никакой другой мир, кроме материального, тебе не доступен. На следующей ступени развития, на той самой, на которую ты уже никогда не заберешься, ты мог бы узнать, что материя – это всего лишь инструмент. А потом к тебе могло бы прийти понимание, что материя – это рудимент.

– Интересная теория, – я потянулся к бутылке и налил себе какой-то коричневой жидкости. На вкус она напоминала колу, только не брэндовую и негазированную.