Чингиз-хан - [20]

Поведение этого человека произвело сильное впечатление на Великого хана. Когда его родственники в Маньчжурии подняли знамя восстания, этот человек был верен династии чжурчжэней, которой служил еще его отец.

И повелитель монголов, всегда высоко ценивший личную преданность и верную службу и, к тому же, понявший необходимость приобретать умных, высокообразованных и культурных советников, любезно просил Елюй Чу-цая теперь, когда китайский император предал своих подданных, перенести свою великую и испытанную верность на него, владыку монголов. Советник Елюй Чу-цай согласился, решив в столь тяжелые времена обратить весь свой опыт и все свое старание во благо — на дело смягчения, где только это было возможно, диких нравов воинственных кочевников Центральной Азии.

II

С падением Яньцзина сопротивление цзиньцев к северу от Желтой реки в основном прекратилось. Но оно продолжалось на землях провинции Хэнань.

Характерной чертой самого Чингиз-хана и полководцев его школы было то, что они никогда не останавливались на полпути, никогда не бросали исполнения раз начатого дела, пока не доводили его полного — и успешного — завершения.

Поскольку в настоящее время основная задача состояла в свержении династии Цзинь, монголы решили испробовать все средства, бывшие в их распоряжении, для достижения этого.

Силы, высвободившиеся после падения Яньцзина, вскоре были вновь готовы к войне в глубине китайской территории. Самухе было приказано совершить рейд на Хэнань, в которой укрылся все еще царствующий монарх. Была ли экспедиция Самухи разведывательной или истребительной, сейчас судить трудно. В любом случае, она очень примечательна той степенью презрения, которое монголы испытывали теперь к армиям Цзинь. Силы Самухи состояли лишь из одного-единственного тумэна. Тем не менее Чингиз-хан осознавал, что великая Желтая река наиболее опасное и трудно-преодолеваемое препятствие из всех, какие до сих пор приходилось встречать монголам на своем пути. И если он всерьез намеревался преследовать цзинь-ского монарха, ему было очень важно получить достоверную информацию, касающуюся подступов к великой Желтой реке (Хуанхэ) и переправ через нее. Самуха форсировал реку где-то западнее Ниньу и прошел в южные районы провинции Шэньси.

Желтая река течет на восток по пустыне Ор-дос, затем круто поворачивает на юг, проходит еще 400 миль по границам провинции Шэньси и Шаньси и вновь поворачивает на восток у гор Циньлинь, самая высокая вершина которых достигает 10 000 футов. Именно в этом месте, недалеко от знаменитой крепости Тунгуань, в Желтую реку впадает приток Вэйхэ.

Здесь Хуанхэ (Желтая река) протекает по достаточно узкой долине, и стоящая на восток от нее крепость Тунгуань является стражем дороги, ведущей в самое сердце провинции Хэнань с запада. Эта крепость успешно отразила все приступы Самухи. Зима близилась к концу, и он решил не задерживаться долго у несговорчивой крепости. Конечно, он горел желанием непременно вернуться и сломить сопротивление Тунгуани, ибо пользовался заслуженной славой самого упрямого из военачальников Чингиз-хана. Однако Самуха был наделен тою целеустремленностью, которая характеризует всех великих монгольских полководцев. Когда он понял, что дорога через долину реки Хуанхэ для него закрыта крепостью Тунгуань и он не может овладеть ею, он повел свою кавалерию по покрытым льдом горным отрогам Циньлиня и, несмотря на крутые и оледеневшие склоны, в конечном счете достиг равнины. По дороге на Кайфын он остановился на отдых один раз — у стен Ючжоу — и затем, систематически разоряя провинцию, поздней зимой 1215/16 года достиг столичного города Кайфына.

Цзиньский монарх, в совершенном отчаянии, пытался просить мира, но условия отважного монгола, действующего с отрядом в 10 000 человек посреди многомиллионной страны, были столь дерзки и невыполнимы, что даже боящийся монголов как огня цзиньский император вынужден был отказать. Самуха, беспомощный перед мощью стен Кайфына, увел свой тумэн назад тем же путем, каким явился. Но в ноябре 1216 года он повторил свой поход. На этот раз сил у него было чуть побольше. Может быть, он взял с собой осадные орудия, ибо захватил Ючжоу, Чжоуцзяноу и другие города, прежде чем в конце концов достиг пригородов Кайфына.

Тактика Самухи была описана и объяснена в письме императору одного из китайских царедворцев, в котором утверждается, что монголы опустошают все села по пути к столице, штурмуют и разрушают города. Это было систематическое уничтожение. И именно потому, что Кайфын был слишком силен для монголов, они решили окружить его совершенно пустынной, выжженной и разоренной территорией. Столицу должно было окружать одно лишь могильное безмолвие.

Главные силы монголов перекрыли все выходы из города, в котором находился превосходно обученный и вооруженный гарнизон. Конные монгольские разъезды рыскали по округе. Советники убеждали императора расположить войска так, чтобы прежде всего защитить от монголов крепость Тунгуань, а затем послать лучших офицеров с отборными бойцами для организации и ведения широкой партизанской и диверсионной войны с монгольскими отрядами. Они указывали на то, что Кайфын обеспечен всем необходимым в гораздо меньшей степени, чем столица Яньцзин (в пропорции 1/100). Однако и тот, несмотря на свои громадные запасы вооружения и провианта, не смог остановить монголов. Что же говорить о несчастном Кайфыне?