Чет и нечет - [17]

- Насчет Акатова - чепуха. Талантливый мальчишка. На прошлом вечере пел что-то свое. Прирожденный артист.

- Я помню его деда, акына Садыка. Не первой руки акын, но, случалось, выступал на больших айтысах, вместе с Джамбулом, с Нурпейсом Байганиным… Они - орлы, а он - крикливая лягушка. По-нынешнему сказать: не стеснялся подхалтурить. По пирам с домброй таскался… - Директор говорил все медленнее, неохотнее. - Вы, наверное, осудите меня, но я, вопреки своим учительским обязанностям, не беспристрастен к своим ученикам, не даю каждому в своем сердце места поровну. В уме - да, но в сердце - нет. Вы знаете младшего сына Мусеке?

- Еркина? Я с ним не раз в шахматы сражался, в тогыз-кумалак. Умный парень.

- У казахов есть такая похвала человеку: «журекты». Это значит «львиное сердце». Львиное сердце мы противопоставляем волчьему, ненасытному. Журекты! Такой человек не идет как собака за чужим караваном. Он сам поворачивает коня на истинный путь. Он бывает послушен, но только тому, что справедливо, хотя нелегка ему такая покорность. И он не покоряется ничему, что не выдерживает испытания разумом. - Директор шумно отдышался. - А ваш любимец Акатов - легкий человек. Все, что он делает, не серьезно. Если добивается успеха - легкий успех. Проступок совершит - легко отделается.

Во время этого разговора пришла Серафима Гавриловна. Она относится к лейтенанту как к вчерашнему школьнику. Не раз по просьбе солдат Рябов уговаривал Серафиму Гавриловну отменить контрольные в десятых классах наутро после бала, но она стоит на своем: «Всю жизнь назначаю после школьных вечеров контрольные. После вечеров нельзя давать новый материал - мысли не тем заняты». Лейтенант возмущался: «Это живодерство», - но безуспешно. С Серафимой Гавриловной ему никогда не договориться.

- Я сказал лейтенанту насчет каракуля, - сообщил ей директор. - Из разговора с Геннадием Васильевичем кое-что прояснилось.

- Мазитов? - спросила она, очень желая подтверждения.

- Возможно. Однако Геннадий Васильевич считает, что надо поискать кого-нибудь потрусливей, помягче…

Рябов удивился: разве он это говорил?

Глава вторая

По машине видно, если она издалека: тащит на себе что-нибудь диковинное. Грузовик Паши Колесникова нес на переднем бампере черно-синий комок перьев - подбитую птицу.

Прогремел пустым кузовом через весь Чупчи, пронес хвост пыли мимо универмага, чайной, почты, обогнул школу и остановился у даревянной арки с надписью: «Интернат чупчинской средней школы». Арка стоит триумфально: без ограды, сама по себе. За ней два одинаковых дома под шифером.

Открылась дверца, на подножку выбралась девочка в старушечьем пальтеце из черного плюша, в большом цветастом платке. Это о ней - о Шолпан Байжановой - расспрашивала Серафима Гавриловна в первый день занятий ребят из восьмого «Б».

С другой стороны спрыгнул на землю белобрысый Паша, снял с бампера убитую птицу с маленькой свернувшейся набок головой.

- Шалпан, гляди-ка! Помнишь, через перевал ехали - синие галки над дорогой гонялись.

Шолпан издали боязливо глядела на мертвую галку.

- Красивая. Возьми.

- Жалко птицу, - Шолпан отступила на шаг.

- Да ты не из храбрых! - он удивленно присвистнул. - А я-то думал, храбрую везу. Сидишь на дороге с чемоданчиком, одна-одинешенька, кругом степь безлюдная. На твое счастье, я в ту сторону заехал по ошибке. А если бы не заехал?

- Сидела бы. Еще ждала. Немного ждала, немного шла. Я дорогу знаю.

Родители не торопились отправлять Шолпан в школу, старшая сестра была занята своим счастьем, приездами жениха. Шолпан дошила все, что велела мать, взяла давно приготовленный чемодан и пошла.

Паша Колесников был родом из Вологды. В Чупчи его занесла солдатская служба. Он рассказывал Шолпан: на первом году службы заплутал в степи, хотя вроде все видно насквозь. Ориентир получил - ехать, чтобы курган с черной макушкой оставался справа. Он и ехал - курган справа. Жилья впереди никакого.

Наконец крыши увидел. Подъезжает ближе - военный городок. Полный круг сделал с курганом справа. За это его прозвали Магелланом. Еще раз доказал, что земля круглая.

Служа в Чупчи, Паша ездил с другими солдатами в подшефный колхоз на комсомольско-молодежную ферму. К солдатам еще встречается неправильное отношение со стороны некоторых граждан. Девчат стращают: не ходите с солдатами, они послужат и уедут, а вы останетесь брошенными. Ну да ничего! Уговорил он свою Тоню, поженились, поехали к старикам в Вологду. Тоне там понравилось: красиво, зелено. Но пожили и вернулись: в Чупчи простору больше насчет работы.

Колесников рассказывал аульной девчонке свою жизнь, потому что она молчала, а он боялся заснуть от ровности степной дороги. Чуть придремлешь - сыграешь кверху колесами.

Шолпан про такую шоферскую беду не знала. Всю дорогу удивлялась: зачем дядя Паша так откровенничает? Она про себя не умела рассказывать. Даже Саулешке.

Паша размахнулся, забросил птицу в кусты чия. В сухом высоком чие что-то заворочалось.

- Вылезай - хуже будет! - потребовал Колесников.

- Ну и вылезу! - Из чия поднялся мальчишка в новом форменном костюме. Не обманули Салмана и в этом году - костюм выдали в школе, пальто, ботинки.