Честь воеводы. Алексей Басманов - [18]

   — В твоей беде, любезный, виноват Федька Колычев. Он подтолкнул санки к полынье и сына моего с них сбил. Холопов моих о том спроси. Пуще надо стеречь доченьку.

Князь Юрий знал истинную суть. Ответил:

   — Чего уж тут виновных искать! Здоровье Ульяше тем не вернёшь. А беречь... Что ж, мы все под Богом ходим. — Понял Юрий Оболенский из разговора одно: Ростовские никому не уступят его дочь.

Ульяна была умница и поняла, что отец лукавил. Холопы, что несли её с Волги, ещё в церковной сторожке, где переодели княжну, рассказали ей, как всё было. И Ульяна теперь знала цену князю Василию. Отца она ни в чём не упрекнула.

   — Ладно, батюшка, как Господь повелит, так и будет, — ответила она ему.

После этой короткой беседы с отцом княжна замкнулась, два дня не говорила ни с кем. Да будучи по нраву неугомонной, попросила мамку Апраксию принести ей бумаги, чернил, перьев и занялась рисованием. Рука у неё оказалась лёгкой и чуткой, глаз — зорким и острым. Да и воображение — богатым. Чистые листы оживали. Вот летит в вечернем небе архангел Михаил. Земля под ним тихая, покойная — сонная. Храм над рекой возник на другом листе. Над храмом три херувима резвятся. Полная луна светит. Всё в гармонии. Третий лист — откровение. Он написан нервной рукой, торопливо, может быть, на одном дыхании, потому значительно. Волга ещё подо льдом, да полынья чёрная виднеется. И вода в ней в движении, но тяжёлая, зловещая, словно окно в прорву. И в полынье она, Ульяна. И упал к ней ангел-спаситель, и она у него в руках. А поодаль жалкая фигурка чёрного гнома. И чёрные птицы над ним. И белые близ ангела-спасителя. Придёт час, и эти листы Ульяна покажет Фёдору. А пока юная княжна думала, как ей избавиться от чёрного гнома. И вновь по чистому листу летает тонкая, почти прозрачная ручка Ульяши, и твёрдо, точно рисует она то, что давно сложилось в её воображении. Над лесной заснеженной поляной парит белый орёл. Он только что бросил на землю чёрного гнома, и тот падает в круг стаи волков, ждущих свою жертву. Ульяше жалко гнома, она страдает, но гасит в себе жалость, потому как знает, что её рукой водила Божья сила.

Пришёл март, посинели снега, небо удивляло чистотой и глубокой голубизной. Ульяна уже поднялась с ложа и часами сидела у окна светлицы за рукоделием. Да наступил день, когда и в светлице ей стало тесно и душно. Её потянуло на вольный воздух, ещё в храм — помолиться. И на Благовещение Пресвятой Богородицы Ульяна вместе с родителями отправилась на Божественную литургию. Она волновалась. Её и влекло в храм и одолевал страх показаться там. Знала, что встретит Фёдора и Василия, но не ведала, как себя вести. «Хорошо бы, — думала она, — чтобы «чёрного гнома» там не было». А что же Фёдор? Быть ему в храме? «И уж не он ли её ангел-спаситель?» — спросила себя с удивлением Ульяна. И ответила без сомнений: «Да он же, он!»

Судьба оказалась милостивой к Ульяне. Её отец знал, что князья Ростовские ещё неделю назад укатили в Москву, и теперь ему хотелось исполнить просьбу дочери, отблагодарить Фёдора Колычева за её спасение. И он сказал, когда подошли к собору:

   — Ульяша, ежели Фёдор Колычев в храме, ты вольна подойти к нему и поклониться. И я поклонюсь, и матушка тоже.

Уходя из дому, князь Юрий взял из своих сокровищ меч, который достался ему по наследству от предков и с которым кто-то из них ходил на Куликово поле и бился с ордынцами. Рукоять меча была украшена драгоценными камнями, отделана золотом.

Он завернул меч в льняную пелену и передал холопу, дабы тот принёс его в собор.

От слов отца у юной княжны забилось сердце, чего ранее с ней не бывало. Войдя в храм, где ещё не так много было богомольцев, она посмотрела в тот край, где всегда молились Колычевы. Но что же? «Ангела-спасителя» она не увидела, только его матушку боярыню Варвару, батюшку Степана и сестёр. Ульяна почувствовала, как падает сердце. Ан нет, радость рядом. Фёдор покупал свечи и видел, как вошли в собор Оболенские. Он подошёл к ним и поклонился.

   — С праздником вас, князь-батюшка и княгиня-матушка, — сказал Фёдор и сделал ещё поклон. — И тебя с праздником, а также с выздоровлением, княжна Ульяна.

Всё было так неожиданно, что юная княжна растерялась, да быстро одолела растерянность, смело и решительно шагнула к Фёдору, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

   — Да хранит тебя Господь Бог многие годы, ангел-спаситель, — громко сказала она.

И многие в храме увидели, как княжна поцеловала молодого боярина, услышали возглас Оболенской. Кому сие было в удивление, но таких мало оказалось, а кто не забыл случай на Волге, те одобрили порыв княжны. Да были в храме послухи князей Голубых-Ростовских, и самый пронырливый из них Судок Сатин, кои доглядывали за каждым шагом княжны Оболенской и теперь приготовили её жениху «хороший подарок». Видели холопы Ростовских и то, как после службы князь Юрий Оболенский перепоясал Фёдора Колычева мечом в богатых ножнах.

С этого дня не было часу, чтобы шиши Ростовских потеряли из виду Фёдора Колычева и княжну Оболенскую. Они же перестали замечать вокруг себя вся и всё, жили одним: ожиданием встречи. Где и как они встречались, о том не думали, лишь бы увидеть друг друга. Но самым доступным местом их свиданий всё-таки были храмы. Там они могли сказать несколько слов, прикоснуться рукой к руке и насмотреться глаза в глаза. Расставаясь, говорили: «До встречи, желанный», «Я буду ждать её, лебёдушка».