Чернобыль: необъявленная война - [49]

Возвращается Силаев. Слегка "накрученный". Спустя короткое время говорит: "Николай Иванович недоволен ходом работ". И далее процитировал слова Рыжкова: "Ходите вокруг да около, а ничего кардинального предложить не можете".

Все поняли правильно. Это не только для Силаева, но и для всех сидящих в зале.

Неожиданно встает Лев Дмитриевич Рябев и объявляет: "Прибыли представители ВНИПИЭТ (Всесоюзный проектный и научно-исследовательский институт комплексной энергетической технологии. — Е. М.) из Ленинграда, которые имеют опыт ликвидации последствий подобных аварий на флоте. Они могут помочь в этих вопросах". И показывает на меня.

Присутствующие поворачиваются в мою сторону.

Я оказался плохим артистом. Не встал и не раскланялся. У меня вдруг отяжелели ноги. К ответственности, которую Лев Дмитриевич неожиданно повесил на меня, я оказался не готов. Мне нужно было время, а его не было. А ход совещания уже убегал от этой темы к другой. Неожиданно до меня доходит масштаб принимаемых решений и новая мера моей ответственности здесь и сейчас. И если это так, то все происходящее правильно. Л. Д. Рябев решал свои министерские проблемы и его не интересовали мои личные переживания. Короткое выступление замминистра — это не что иное, как стремительная реакция чиновника на недовольство Рыжкова, его вышестоящего начальника. Сигнал был простой и понятный: министерство среднего машиностроения подтягивает в Чернобыль свои силы.

Урок показался мне поучительным. Это был второй урок за сегодняшнее утро. На первом Лев Дмитриевич снисходительно указал на мою наивность в понимании проблемы аварии на Чернобыльской АЭС. А на втором уроке просто подставил меня, так, на всякий случай. Нужно было эффектное заявление.

Теперь я знаю, почему Аркадий Гайдар в 16 лет командовал полком, а неграмотный Чапаев — дивизией. Масштаб событий очень способствует взрослению.

В 9 часов 45 минут заседание было продолжено. Переходим к другим вопросам. Например, к таким, как строительство объекта "Укрытие" для четвертого блока. Или, например, что делать в сложившихся условиях с реактором. Или вопрос о дозиметрической службе. Или о создании могильников. И это далеко не весь перечень срочных проблем, которые также срочно надо было решать. И все это те вопросы, про которые на Руси издавна говорили: "Хрен редьки не слаще".

Искать приемлемые решения не было времени. И потому — только вперед!

От Совета Министров СССР: "На Чернобыльской АЭС в течение 8–9 мая продолжались работы по ликвидации последствий аварии. С целью снижения температуры в активной зоне ведется интенсивное охлаждение реактора, что позволило резко сократить выделение радиоактивных веществ".

В кратчайший срок всю аппаратуру для подачи охлажденного азота доставили самолетом из Москвы. Аппаратура новейшая. Спустя короткое время все монтируется в нужном месте, где стена третьего блока является одновременно и стеной четвертого аварийного блока. Эту работу делают капитан П. Никита и лейтенант О. Бильский с группой воинов.

Специальный корреспондент газеты "Красная звезда" В. Филатов в статье "У четвертого блока" от 24 мая 1986 года пишет: "Выходим во двор и оказываемся почти под самой трубой, к которой с одной стороны примыкает третий блок, а с другой — четвертый. Мы пересекаем двор

и входим в помещение третьего блока. Я вижу людей, стоящих возле голубых аппаратов… Внизу, в стене, пробито отверстие, в отверстие просунута труба, толщиной с водосточную.

— Да, именно по ней и гоним охлажденный азот, — поясняет капитан С. В. Полянский.

Эти ребята возле реактора держат сегодня главный фронт наступления на аварию. Охлаждение даже на один градус воспринимается здесь как крупная победа, даже на полградуса… А чем меньше градусов в реакторе, тем дальше отступает беда".

Военными проводятся работы по обваловыванию берегов реки Припяти в районе электростанции с целью предотвращения радиоактивного загрязнения реки сточными дождевыми водами с близлежащей территории.

На сцене конференц-зала Чернобыльской АЭС за столом президиума сидели эксплуатационники. После аварии это их рабочее место. По нескольким телефонам они поддерживали оперативную связь с бункером и блочными щитами управления первых трех блоков АЭС. У всех сидящих в "президиуме" лица виноватые, нет былой выправки и уверенности атомных операторов, характерных для времен успеха и славы.

Г. У. Медведев приезжает в командировку на Чернобыльскую АЭС. Встречается с Брюхановым, спрашивает его:

— Как оцениваешь нынешнюю ситуацию здесь?

— Нет хозяина… Кто в лес, кто по дрова.

— Мне говорили, что ты просил разрешения у Щербины на эвакуацию Припяти 26 апреля утром. Это так?

— Да… Но мне сказали, чтобы не поднимал панику… Это была самая тяжкая и страшная ночь для меня…

Опять глаза в глаза. Говорить было не о чем…

9 мая. На Чернобыльской АЭС готовились к проведению праздника — Дня Победы.

"Где-то 9 мая нам показалось, что четвертй блок перестал дышать, гореть, жить, он внешне был спокойным, и мы хотели в День Победы отпраздновать этот день. Но… было обнаружено небольшое, но ярко светящееся малиновое пятно внутри четвертого блока, что говорило о том, что температура еще высокая. Неясно было, горят ли это парашюты, на которых сбрасывался свинец и другие материалы. На мой взгляд, это скорее всего была раскаленная масса песка, глины и всего того, что было наброшено. Праздник был испорчен, и было принято решение дополнительно ввести 8о тонн свинца в жерло реактора. После этого свечение прекратилось, и мы отпраздновали День Победы в более спокойной обстановке 10 мая" ("Правда" от 20 мая 1988 года. В. А. Легасов "Мой долг рассказать об этом…").