Чернобыль: необъявленная война - [48]

8 мая. Ищу в штабе Рябева. Нахожу. Л. Д. Рябев — заместитель министра, а чуть позднее, — министр среднего машиностроения СССР — мужчина высокий, худощавый, со слегка ироничным выражением на лице. Л. Д. Рябев "выкрал" у начальника химических войск МО СССР генерал-полковника В. К. Пикалова картограмму дозиметрической обстановки в районе Чернобыльской АЭС. Приводит значения мощностей доз радиоактивного излучения: "В районе четвертого блока наибольшие значения: 1000 Р/ч. Еще цифры по четвертому блоку — разброс мощностей экспозиционных доз радиоактивного излучения от 30 до 300 Р/ч. Над первым, вторым и третьим энергоблоками мощности доз находятся в пределах 1–2 Р/ч".

Осталось неясным, с какого расстояния были произведены замеры и какой прибор для этого использовали. Однако, несмотря на это, цифры звучали угрожающе. Становится ясно и понятно, почему "к реактору ниоткуда больше не подступиться.

Приносят большую фотографию развороченного четвертого блока. Снимок сделан с вертолета. На отдельных поверхностях блока отчетливо видны светящиеся точки, идентифицированные специалистами, как куски высокорадиоактивного топлива.

Л. Д. Рябев: "Наша задача сейчас — удалить с различных поверхностей эти фрагменты топлива. Именно от них наибольший фон. Примем от вас самые невероятные решения!"

"Как сейчас? Как и чем?" — проносится у меня в голове. Когда я начинаю что-то блеять в отношении аварии на Дальнем Востоке, Лев Дмитриевич интеллигентно и достаточно иронично поучает: "Здесь совсем другие масштабы…

Это был первый урок, который преподал мне заместитель министра.

Страха не было. Была растерянность. Мой более чем 25-летний опыт работы в атомной промышленности не воспринимал "с ходу" предлагаемую задачку, более того, противился ее выполнению. Что в практическом плане могла означать эта работа для каждого человека, принявшего участие в ее проведении? Перед тем как предложить какое-либо техническое решение, связанное с удалением фрагментов высокорадиоактивного топлива, необходимо будет провести огромную и небезопасную предварительную работу. А именно: найти, по возможности, все или большинство фрагментов высокоактивного топлива. Развороченный четвертый блок — это не ровное футбольное поле, на котором стройными рядами лежат куски или небольшие частички высокоактивных фрагментов топлива. Отдельные фрагменты топлива, большие или маленькие, могут быть заброшены и на другие блоки, закатиться в трещины или попасть на расплавленный солнцем битум и т. д. Разные места нахождения фрагментов — это и разные варианты технического решения. Выяснение реальной ситуации потребует немало времени и серьезной работы дозиметристов по составлению подробной дозиметрической карты, привязанной к реальному месту.

Предельно допустимая норма облучения работника атомной промышленности составляет 5 бэр в год. Бэр — биологический эквивалент рентгена. Ориентировочно 1 бэр равен 1 Р. После получения этой дозы специалист должен быть выведен из "грязной" зоны в "чистую" с сохранением всех льгот. Как правило, работник может получить свои 5 бэр в течение года. И у человеческого организма существует возможность достаточно легко восстановиться. Это подтверждают и многочисленные медицинские исследования, проведенные в атомной промышленности.

Правительственная комиссия принимает решение установить на время выполнения работ по ликвидации последствий аварии (ЛПА) суммарную предельную индивидуальную дозу облучения, равную 25 бэр. Вблизи реактора уровни излучения были такими, что при выполнении некоторых работ доза 25 бэр могла быть получена за несколько минут, с неясными последствиями для человеческого организма.

Время работы исполнителя при выполнении предложенной Л. Д. Рябовым работы будет ограничено минутами. А дальше на смену одному "ликвидатору" будет необходимо посылать другого. И так до бесконечности. Судьба исполнителей в этом случае — это судьба пожарных, которые тушили пожар на крыше четвертого блока в первые минуты после аварии. Их судьба известна. И потому новые могилы. Или навсегда тяжелобольные.

Но и это еще не всё. Кто будет посылать людей на такую работу? И кто возьмет ответственность за их судьбу? Мне лично не хотелось брать эту ответственность на себя. Пусть лучше будет меньше погибших героев и больше просто живых людей. Однако в результате стечения обстоятельств я подвернулся под руку заместителю министра и легко мог попасть вместе с группой, которая находилась в моем подчинении, в мясорубку всеобщего и бездумного героизма.

8 мая. 8 часов 20 минут. Перебираемся в помещение, где должен проводить оперативное совещание представитель правительства СССР И. С. Силаев. На возвышении — длинный стол. За столом Силаев, позднее первый Председатель Совета Министров России, слева от него — академик Велихов, справа — командующий Южной группой войск МО СССР генерал армии Герасимов.

Обсуждаются два вопроса. Первый: установка под реактором четвертого блока дополнительной бетонной плиты.

Второй вопрос уже знаком — удаление фрагментов радиоактивного топлива.

8 часов 55 минут. Звонит Председатель Совета Министров СССР Н. И. Рыжков. Силаев объявляет перерыв. В перерыве узнаю, что дважды в сутки звонит Генеральный секретарь КПСС М. С. Горбачев. Н. И. Рыжков звонит чаще.