Чернобыль: необъявленная война - [146]

Страх. Вновь возвращаюсь в май 1986 года. Впервые едем в Припять. Предлагаю водителям решить, кто из них сегодня поведет машину. Но вышла заминка. Смотрю на Юру-большого. Стоит спокойно. Смотрит прямо. У Юры-маленького голова опущена. Руки висят плетьми.

За несколько дней с момента выезда группы из Ленинграда Юра-маленький наслушался столько страшилок про радиоактивность и ее влияние на организм человека, что его можно понять. Рассказы Юра мог бы еще переварить, если бы не реальные люди, подвергшиеся радиоактивному облучению, которых он видел в зоне.

Молчание затягивалось. Неожиданно Юра-большой протягивает как-то коряво, под острым углом прямую руку и осторожно отодвигает в сторону Юру-маленького. Выходит вперед…

Проблема на время решена.

От страха никто не застрахован. Да и возникает он неожиданно. Вдруг и сейчас. Есть множество причин для страха, известных с давних времен.

Например, страх от пожара. Когда огонь бушует вокруг тебя, завораживающе играя огненными языками. Или страх от землетрясения, когда почва уходит из-под ног. И у человека несколько мгновений, чтобы определиться со своей судьбой. Существует множество других обстоятельств, общим для которых является возникновение страха.

Здесь, в Чернобыле, для миллионов людей в СССР впервые реальностью стало новое понятие страха. Страха перед радиацией.

У каждого страха есть свои особенности. Есть эти особенности и у страха, связанного с последствиями воздействия радиоактивного излучения на человека. Это как бы страх в кредит, его последствия в большей части как бы отложены на потом. Если что-то и произойдете человеком под воздействием радиации, то это, как правило, не сразу, а спустя некоторое время, даже через месяцы или годы. Может быть страшно и оттого, что уровни радиации, где придется работать, очень высокие и есть большая вероятность летального исхода. Испугать человека может и собственное воображение, рисующее ужасные картинки протекания болезни, связанной с переоблучением. В остальных случаях всегда есть надежда, что все обойдется. Организм выстоит и победит! И есть надежда, что при отсроченных последствиях всегда есть возможность что-то подправить.

Мотивация преодоления страха у каждого человека является сугубо индивидуальной. У пожарных, работавших на крыше четвертого блока Чернобыльской АЭС, такой мотивацией было, вероятно, высочайшее чувство профессионального долга. У дозиметристов та же мотивация — это их работа, и ничья больше!

Исходя из своего собственного опыта, могу сказать, что в тех случаях, когда ситуация представляет серьезную опасность и вызывает страх, я обычно говорю себе твердо: "НАДО!" И иду выполнять работу. Такое случалось со мной в командировках, при проведении предремонтных работ на атомных подводных лодках.

В качестве мотивации преодоления страха могут помочь самые обыкновенные мысли: "Что скажут о тебе люди? Что подумают о тебе твоя семья, твой ребенок?" И так далее. Чтобы победить страх, необходимо в нужный момент найти свою мотивацию. Юра-маленький, вероятно, свою мотивацию преодоления страха в тот день не нашел.

В результате за руль садится Юра-большой.

На следующий день (у нас снова поездка в Припять). Машину вел уже Юра-маленький. Далась поездка ему нелегко. Чуть позднее Юра-большой рассказал: "Утром, перед поездкой в Припять, открываю глаза и вижу, что Юрка лежит на спине с широко открытыми глазами. Сказал, что не спал всю ночь. Шел умываться по инерции, весь какой-то затравленный и покорный".

После своей поездки в Припять Юра-маленький вел себя уже как заправский солдат, побывавший в ряде сражений. И видно было, как он радовался тому, что ему удалось преодолеть страх.

И таких примеров преодоления страха при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС было множество.

Интересна еще одна особенность, которая выявилась у людей в процессе ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Здесь, в Чернобыле, нормы морали и человеческих отношений имели свои нюансы. И опять это было связано с радиацией.

Вспоминает П. Н. Сафронов, заместитель начальника УС-605: "Поступок, за который мне до сих пор стыдно. В первые дни моей работы на станции Л. Л. Бочаров повел меня к наблюдательному окну на отметке +61.00, чтобы показать место расположения в развале будущей опоры под балку "мамонт" на оси "51" Переходы внутри четвертого блока были сложными, запутанными, связанными с перебежками по коридорам, лестницам вверх-вниз, в некоторых местах приходилось проползать, пролезать и т. д. И все это надо было делать очень быстро, так как радиационная обстановка не позволяла задерживаться.

В общем, я от него отстал и затерялся. В этой обстановке я решил, что лучше выбираться назад самостоятельно, что с некоторым трудом и сделал. Мне было не по себе, что Лев Леонидович начал меня искать и затратил на это время в радиационном поле. За 14 лет нашего знакомства он упрекнул меня за это всего два раза — тогда, когда вернулся, и через 10 лет — на юбилейном банкете".

Видимо, такое запоминается на всю жизнь.

Чудак. На Руси всегда находились, в хорошем смысле этого слова, "чудаки", которые стремились узнать по жизни: а что же там внутри события или вещи? Или, проще, докопаться до истины. Одним из таких "чудаков", на мой взгляд, является Юрий Михайлович Симановский, кандидат технических наук, сотрудник головного ВНИПИЭТ в Ленинграде. Он активно участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, но и здесь остался самим собой. Его влекло туда, куда добровольно не влекло никого, — внутрь четвертого блока.