Чернобыль: необъявленная война - [144]

Грустно, что в больнице П. Зборовскому, да и не только ему, мать и отца заменяют Коммунистическая партия Советского Союза, ее Центральный Комитет, будущий Председатель Совета Министров России И. С. Силаев и размытое, каждым понимаемое по-своему понятие Родины. Ничего не поделаешь: такое было время.

Символом победы коммунистической идеологии стало водружение красного знамени на кровле третьего энергоблока Чернобыльской АЭС.

"На 150-метровой высоте, почти задевая за низкие, набухшие от осеннего дождя облака, алело полотнище флага. Он поднят в честь очистки от радиоактивного заражения самого опасного участка кровли третьего блока. Выполняли эту работу непосредственно руководившие очисткой кровли третьего блока инженеры В. Стародумов, А. Юрченко и подполковник А. Сотников.

— Вот по этой рабочей лестнице, закрепленной с внешней стороны трубы, они и двинулись наверх, — рассказал заместитель главного инженера станции В. Галущак.

Были приняты все меры радиационной безопасности, за ними следили визуально и по телекамерам. Путь наверх занял приблизительно 15 минут, чуть меньше — вниз. Одновременно они осматривали состояние конструкций трубы и площадок, опоясывающих ее по разной высоте.

Мы покидали станцию вечером. В лучах заходящего солнца трепетал над реактором алый флаг как символ еще одной победы всех, кто трудится на ликвидации последствий аварии, их мужества, верности сыновнему долгу перед Родиной!" ("Красная звезда" от 12 октября 1986 года. Корр, полковник Поляков. "Символ мужества").

Нужно ли было водружать флаг над одним из блоков Чернобыльской АЭС и совершать множество других подобных подвигов? Думаю, что нет. Но это было время символов, которые в государственном понимании были важнее, чем просто здоровье обыкновенного человека.

Но если бы только символы… Увы, коммунистическая идеология была далеко не безобидна. Идеология подчас доводила человека до состояния гипноза. Я испытал это на себе.

Май 1986 года. Иду с Володей Уваровым, сотрудником нашего головного института в Ленинграде, по главной улице Чернобыля. Жарко. Нехотя перебрасываемся словами. Неожиданно к нам подходят несколько человек с аппаратурой. Представляются: "Всесоюзное радио. Мы хотели бы взять у вас небольшое интервью".

Интервью для Всесоюзного радио по тем временам — это достаточно круто, если выражаться сегодняшним языком. Не только круто, но и очень ответственно, если знать то время. Однако, вспоминая это интервью сегодня, не могу отделаться от мысли, что оно было похоже на бред двух больных на голову людей. И вот почему.

Они нам задают вопрос, а мы им в ответ: о том, что "под руководством Коммунистической партии и Советского правительства…

Они нам еще вопрос, а мы: "Советские ученые приложат все усилия, чтобы победить взбунтовавшийся атом!.."

Нас никто не тянул за язык. Вопросы задавали спокойно. Профессионально. Но я вдруг почувствовал себя в состоянии гипноза. Такое состояние было не только у меня, но и у Володи Уварова. Под этим гипнозом мы говорили то, что каждый день слушали по тому же Всесоюзному радио, или читали в газетах, или смотрели в программе "Время" по телевизору.

Спустя некоторое время корреспонденты Всесоюзного радио свернули свою аппаратуру и вежливо распрощались. Ритуал был соблюден. А мы еще долго выходили из состояния гипноза. А когда вышли из него, с недоумением посмотрели друг на друга: мы ли это?

Идеология пропитала людей насквозь, стала их сущностью. В сельском совете села Шпили, несмотря на поздний час, нас встречает "мэр" поселка Галина Середа. Ждет она, конечно, не только нас, но и всех, кто будет направлен в Шпили в связи с событиями на Чернобыльской АЭС. В сельсовете дежурят круглосуточно, в основном молодежь.

Галина Середа два года как "мэр". Молодая, энергичная. По манере работать — комиссар, до "мэрства" — учитель математики. Муж — зоотехник. Двое детей: 4 года и 8 лет. В связи с аварией временно вынуждена расстаться с детьми, а в ее доме живет семья из Припяти.

Пытаюсь узнать как можно больше об их житье-бытье. Галя охотно рассказывает:

— Расселяем во все дома села и пострадавших, и командированных. Устраиваем с жильем. В этих же домах людей и кормят. Бесплатно. Как во время войны… Очень прошу вас не отказываться от того, что вам будут предлагать. И не платите. Иначе будут обиды.

— И что, все селяне согласны бесплатно кормить приезжих? — спрашиваю я.

— Соглашались не все, сначала две семьи отказались наотрез… Провели разъяснительную работу в каждом доме. Говорили так: "Не принимаете сейчас — значит не примете и во время войны. А дальше прямой путь в полицаи…" Через несколько дней прибегают. Плачут. Просят поселить, хоть кого-нибудь… Люди показывают на них пальцем.

Идеология, ставшая сутью большинства людей в стране, была и агрессивной.

Еще история. Повесился молодой парень. Затравили герои-чернобыльцы за то, что он не был с ними вместе в командировке на ликвидации последствий аварии. На его возражения, что его просто не отпустили с работы, только смеялись. Мол, должен был настоять.

Идеология работала. И работала достаточно эффективно. И столько времени, сколько это было нужно властям. Кампания под названием "Ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС" для официальных властей практически закончилась после завершения строительства "саркофага" и запуска в эксплуатацию первого и второго энергоблоков Чернобыльской АЭС. После чего интерес к простому "ликвидатору" практически был утерян.