Черная вода - [54]

– Наш человек в Санкт-Петербурге не намерен привлекать полицию. Он хочет решить вопрос сам.

– Понятно, – сказал Зиттинг, положив смертный список во внутренний карман своего пиджака. – Когда я должен лететь?

– На следующей неделе, в четверг. У вас есть сейф, где вы могли бы сохранить письмо?

– Да. И я думаю, что ваши люди его не тронули.

Уголок рта Нольте слегка дрогнул.

* * *

Зиттинг отъехал на два квартала, припарковался у обочины и вздохнул. Что произошло? По какой такой причине он должен был передать это письмо? Это мог сделать Шухин или любой другой из людей Нольте. В конце концов, его даже могли бы отправить по почте. Единственное правдоподобное предположение заключалось в том, что Зиттинг должен быть связан с убийством четырех человек. В том, что ни один из четверых надолго не переживет передачу списка, Зиттинг не сомневался. Тем не менее он все еще не знал, какую роль играл Нольте в этом подземелье. Но он, конечно, не бездействовал.

Что делать? Пойти в полицию? У Зиттинга не было ни малейшего доказательства того, что некие люди вскоре должны быть убиты. Предупредить людей из списка? Да, это был бы вариант. И в то же время его собственный смертный приговор. Даже так: было ли критически важно для его смерти, чтобы он передал список? Нет, Нольте это не нужно. Если Зиттинг не сделает этого, другой сделает немедленно. Его поступки не были действительной причиной последствий.

Тем не менее голова Зиттинга была достаточно ясна, чтобы вести эти рассуждения. Таким образом, каждый охранник концлагеря мог себя оправдать.

Зиттинг дотянулся до пиджака и достал конверт. Внезапно он почувствовал непреодолимую потребность узнать, кто эти люди. Вытащив лист из конверта, он помедлил. Нет, это было бы фатально. Если бы он знал их имена, они превратились бы в людей из плоти и крови. Ему не следовало заглядывать в список.

Офис был убран. Зиттинг попросил женщину из Хорватии, которая убирала его квартиру, привести в порядок офис. В каком состоянии находились конфиденциальные документы, некоторое время валявшиеся на полу, Зиттингу было все равно. Он бросил почту на стол. В основном это были счета. Между ними торчало письмо от нотариуса.

В нем содержалось приглашение на вскрытие завещания. На прошлой неделе умер человек по имени Герберт Аугустин, и нотариус намеревался открыть его завещание. Какое отношение имел Зиттинг к этому делу, из письма не следовало. Он не был знаком с этим человеком. А что неизвестный завещал ему деньги, было маловероятно. Он задавался вопросом, был ли Аугустин его прежним клиентом, но не мог вспомнить имя.

Дело не давало ему покоя, и он позвонил нотариусу.

– К сожалению, ничего не могу рассказать вам до пятницы, вы знаете, как это происходит. – Коллега был предупредительным, но застегнутым на все пуговицы.

– У меня уже назначена встреча в пятницу, – солгал Зиттинг, чтобы узнать хоть что-нибудь. – Действительно ли мне нужно явиться лично?

– Да-да, это необходимо. Постарайтесь отложить свою встречу.

Что еще за новости ждали его при этом вскрытии завещания?

Глава 35

Округ Мисбах, 2 февраля 2016 года

Он ждал весь день, наблюдая за домом, где пряталась девушка. Ожидание царапало нервы. Не раз он задавался вопросом, не стоит ли ему просто подъехать, войти и спустить курок. Но днем это было слишком рискованно. Дом стоял на отшибе, но не настолько отдаленно, чтобы время от времени кто-то не проезжал мимо. Да и пока находилась в этой обугленной развалюхе, она не была опасна. Поэтому он ждал возможности с запущенным двигателем и обогревом на максимуме. Девушка должна была как-то исчезнуть. Это было бы также самым правдоподобным объяснением для полиции. Девушка сбежала и исчезла где-то за границей.

Когда полицейский вернулся домой, он уже хотел сняться со стоянки. Они напьются, а затем упадут в кровать. Не так много может случиться. Но он все равно ждал. Оба вскоре приступили к работе в бывшей конюшне и разожгли огонь. Это тоже было не слишком захватывающе. Он уже начал зевать и мечтать о кровати, когда увидел свет фар на улице. К дому приблизился английский спортивный автомобиль. Из этой детской машинки вышли двое взрослых мужчин, оба ростом больше метра восьмидесяти. Он задался вопросом, кто такие эти клоуны, и посмотрел в бинокль. Один из них был главой местной полиции, другого он не знал. Неожиданное посещение прогнало усталость. Ситуация могла стать опасной. Полиция искала девушку, и теперь начальник полиции появился там, где она укрывается. Это было плохо. Он напрягся, ожидая развития событий.

Через пару минут жизнь в доме закипела. В конюшне вспыхнул огонь, домовладелец и два визитера впали в панику и занялись ликвидацией пожара. К тому времени девушка вышла из конюшни, подошла к кухонному окну, заглянула в него и, увидев, что внутри никого нет, проскользнула в дом, тут же вышла и села в машину.

Как будто ужаленная тарантулом, девушка сорвалась с места, не создавая впечатления, что контролирует машину, даже задела сугроб, но вскоре вернула автомобиль на дорогу. Для него самого поездка была утомительной, потому что он не хотел включать фары. К счастью, ночь была ясная, и лунный свет заливал окрестности. Только когда они добрались до скоростной дороги, он включил фары. Зеленый «спитфайр» повернул налево в сторону Гмунда, девушка, очевидно, прибавила газу, и ему было трудно поспевать за ней. За Остином он потерял ее из виду. Спортивный автомобиль исчез за гребнем, с которого он спустился к озеру Тегерн. Когда он достиг вершины, преследуемая машина исчезла. Это было странно, потому что дорога, которая огибала гору двумя мягкими кривыми, открылась перед ним. Он должен был увидеть «спитфайр». Отставание было не критичным. Он поехал на кольцевую развязку в Зееглас, полностью обогнул ее и не увидел машины ни в одном направлении. На обратном пути он заметил промежуток в небольшом сугробе на обочине дороги сразу после поворота, ведущего на кладбище Гмунда. Машина прорвалась сквозь сугроб, что он упустил раньше в спешке. Он завернул в переулок, припарковал машину и вышел. «Спитфайр» лежал на боку чуть дальше, на лугу, в углублении. Девушка стояла рядом. Видимо, она только что вылезла из машины и казалась дезориентированной.