Черная тень над моим солнечным завтра - [20]

Шрифт
Интервал

Мак Рэд войдя в горницу осматривает прекрасной ручной работы резной киот и старинного письма многочисленные иконы

— Это драгоценность! Я бы с удовольствием купил такую вещицу, — говорит он снимающей меха Анне.

— Ах, религия! Это — опиум! — скептически отвечает она.

Инженер глядит на раскрасневшееся лицо своей спутницы.

— Вы, Анна, сегодня особенная… — говорит он.

В углу горницы ямщик беседует с хозяином.

— Угощенье раздобудь! Знатные господа. Он иностранец и видать богатей, — таинственно подняв палец, шепчет ямщик.

— Иностранец? Вот как? А не опасно принимать? Потом скажут — шпион…

— Да нет… он у них на службе… Завод строит… Стол уставлен деревянной резной посудой в старинном русском стиле. Гостям прислуживает дородная девушка с тяжелой русой косой. Тимофеич подымает резную ендову с пенистой брагой.

— Как вас величать — господа, товарищи, аль бары? Выпьем эту чару за здравие живущих и за упокой преставившихся!

Зеркалова очаровательно улыбаясь подымает деревянную чару.

— Грибками закусывайте, солененькими рыжиками! После водки хорошо, — угощает Тимофеич.

— Спасибо. Как живется здесь в тайге? — интересуется Зеркалова.

— Слава Богу, что на отшибе одна одинешенька наша заимка. Поэтому Бог миловал. А в поселке, говорят, всех мужиков в колхоз согнали…

— Вижу кулацкие настроения у тебя проскальзывают, — недовольно замечает гостья.

Тимофеич бережно приносит старинный граммофон с огромной трубой. Истертая пластинка надрываясь шипит:

«Бежал бродяга с Сахалина
Звериной узкой тропой».

Какой-то неурочный и запоздалый путник стучится в завьюженное окно. В избу входит обсыпанный снегом бородатый изможденный старик. Он без шапки, в ветхой телогрейке, ватных брюках и истоптанных лаптях.

Тимофеич жестом приглашает его за стол, наливает водки.

— Выпей, странник — человек Божий! Согрейся с дальнего пути.

Старик крестится. Взглянув на гостей, он крякнув пьет.

— Кто это? — спрашивает Мак Рэд.

Зеркалова, удивленно разглядывая, спрашивает старика:

— Кто ты, отец?

— Я был крестьянин. В 1929 году . разорен советской властью, так сказать, ликвидирован, как класс, и сослан в Сибирь на каторгу, — произносит старик. — Когда-то я имел девять десятин земли и хорошее хозяйство. Белая украинская хата, фруктовый сад, пчельник и огород, на котором с утра до ночи трудилась моя семья. Я имел хлеб для себя и отдавал государству, Целыми возами привозил отборную, как золото, пшеницу на элеватор. — Старик глубоко вздыхая после гнетущей паузы, продолжает свой рассказ.

— И вот… Не снилось мне и не гадалось. В темную ночь ко мне примчались несколько чекистов в кожаных куртках. В собственном доме напали они, будто на злодея, раскулачили все имущество, связали старуху, дочь и двух сыновей. В зарешетченных товарных вагонах привезли нас, как нищих, в Сибирь. Мы жили в страшных землянках, имели название не людей, а «спецпереселенцев». Болели и цынгой, и тифом… За восемь лет похоронил я всю свою семью, кроме бежавшего сына и не вмоготу мне стало. Захотелось на старости умереть только на родной украинской земле… Бегу я… Не знаю дойду, аль нет!

— Кто это? — удивленно спрашивает Мак Рэд.

— Это обломок ликвидированного класса. Те, кто упорствовал против мероприятий советской власти. Они не хотели строить новую жизнь и их раздавило колесо истории, — объясняет Зеркалова.

— Наступит время и гнев народный сметет власть сатаны! — произносит старик, встав во весь рост.

— Что говорит этот старик! — интересуется Мак Рэд.

— Он грозит… Но мы коммунисты не суеверны, — смеется Зеркалова.

Старик грозит ей пальцем.

— Смотри, дева! Бог накажет тебя!…

В горницу входит облепленный снегом ямщик.

— Вьюга — зги не видать! Буран разыгрался не на шутку. Принимай, Тимофеич, на ночлег.

— Если не побрезгаете чистой горницей, — предлагает Тимофеич.

— Ехать сейчас опасно — решает Анна.

Старик, прощаясь, крестится.

— Благодарю Всевышнему и хозяину! Я пойду.

— Куда ты, в такую непогодь, — спрашивает Тимофеич, — оставайся чай до утра то!?

— Нет, нет… За мной наверно идет погоня, Я слышал лай собак. — произносит старик, открывая дверь. Ветер развевает его седые волосы.

* * *

Мак Рэд и Зеркалова одни в светлице.

— Анна! Какой счастливый случай! Я рад, что я встретил вас — идеальную женщину будущего коммунистического общества. Именно такой я представлял свою избранницу. Я не нашел такой, как вы, на своей родине, — восторженно говорит Мак Рэд.

— Неужели у вас в Америке »нет жены, невесты или любимой девушки?

— Представьте себе, нет. Я видел немало красивых женщин, но, они удивительно бессодержательны, пусты и поэтому никогда не увлекали меня.

— Я не вполне верю мужчинам. Они всегда так говорят, находясь, вдали от дома — кокетливо шутит Зеркалова.

— Видите ли, я человек идеи… Брак и семья в буржуазном обществе строится не по любви. Неравные браки типичны для буржуазного общества. Несчастье супружеских пар ведет за собой взаимную ненависть.

— И вы боялись, чтобы ваша супруга из ненависти не совершила против вас преступления? — игриво улыбаясь спрашивает собеседница.

— Хотя бы…

— Поэтому вы решили ждать до коммунизма, когда семья не будет обузой, ибо воспитанием детей будет заниматься государство?


Рекомендуем почитать
Детские годы в Тифлисе

Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.


Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».